Ну и так далее... и тому подобное... продолжение однако!

Мышиная возня

Когда генерал вернулся в "родную хату", Иванов и Сидоров, сидя на наблюдательном чердаке, обедали жареную курочку, запивая ее мартини (конфисковано из запасов адъютанта) и закусывая красной икрой (экспроприировано в закромах прапорщика). Генерал вернулся в настолько благодушном настроении, что на все жалобы на ненормальную мышь, которая сидит в бассейне и кусается, просто махнул упитанной рукой. Какая-то там мышь просто не имела права испортить ему настроение. Даже если у нее три головы и летает она со скоростью звука хвостом вперед.
Дело в том, что генерал ездил в баню. Расслабиться, распариться и пивка попить.
Чтобы не оставлять генерала без присмотра в бане, мы покрутили мозгами и делегировали в баню Петрова. Причем, так удачно, что генерал не обратил на Петрова никакого внимания. Пришлось, правда, нейтрализовать три агрессивные особи из охраны "объекта".
Чтобы проконтролировать, не сболтнет ли генерал чего лишнего, кроме Петрова и стандартной шпионской аппаратуры, мы задействовали узконаправленный микрофон - ухо Куликова с воткнутым в него рупором. Ничего интересного (то есть планов государственной и шпионской важности) генерал не сказал, зато кое-кто описался от генеральских баек.
Обратно, домой к генералу, двигались обычным порядком.

The Grammaton Cleric добавил 01-11-2004 в 09:42:38:
Вечером генерал устроил в гостиной небольшое совещание для домашних ("подсчет итогов") с последующим банкетом. Иванов, по тактическим соображениям, вооружился биноклем и засел на люстре. Чтобы записывать "избранные изречения" генерала.
Совещание продвигалось в неплохом темпе, потому что генерал хорошо оперировал словами "Доложите по уставу", "Отставить нафик", "Этот вопрос рассмотрит Генеральный штаб в моем лице, но позже", "Обратитесь к моему зам. по тылу", а специально выделенный боец-барабанщик играл марш на флейте.
А с жалобой на мышь генерал решил так: выставить караул. Как только мышь вылезет, дать ей прикладом по зубам и по почкам. И выкинуть на свалку. На этом "официальная часть" была закончена.
К счастью для Иванова, стол с блюдами оказался как раз под люстрой. Поэтому Иванов, примотав к крючку (скрюченного из гвоздя) леску, незаметно тягал блюда к себе наверх. Кости от дичи, к сожалению, пришлось оставить на люстре.

День 4. Этой ночью крокодил тихой сапой сожрал боевое охранение, выставленное у бассейна.

Утренний бардак

Об этом "удивительном происшествии" Иванов и Сидоров узнали по шуму, поднятому генералом после завтрака. Пока они дрыхли на чердаке, замаскировавшись (на всякий неправильный случай) под кучи мусора, внизу происходили драматические события.
Как обычно, ночью Иванов и Сидоров пересматривали содержимое генеральского сейфа и еще с десяток укромных местечек. Поэтому утром, с чувством собственного достоинства, дрыхли как суслики.
Утро у генерала начиналось вполне традиционно и нудно - с утренней зарядки, на которую сгонялись все домашние. Но, хотя спортивная площадка (почему-то сделанная в виде "полосы препятствий") с годами не менялась, поведение домашних сильно напоминало поведение коров перед входом в мясокомбинат.
Это "растряхивание жиров" приводило к тому, что завтрак не съедался, а сжирался. Поэтому генерал очень удивился двум нетронутым тарелкам. Шумное расследование быстро выявило "недостачу" двух ртов.
- Бардак, - кричал генерал командирским басом, швыряя тарелку в адъютанта. - Совсем распустились! Что, забыли полуночную строевую подготовку? Совсем перед Уставом страх потеряли! всем 365 нарядов вне очереди!
Отшумевшись (тарелки закончились), генерал распорядился:
- А этих двух придурков отыскать и наказать. Да! И киньте мышке кусочек сыра. Килограмма на два.

Покончив таким образом с незапланированными делами, генерал плавно перешел к делам запланированным. До обеда у генерала с супругой была назначена инспекция одной дивизии, точнее - дефиле перед строем с целью поднятия боевого духа. А поддержание боевого воинского духа входило в супружеские обязанности генеральши, хотя она предпочла бы вояж по магазинам. Но, с другой стороны, это была хорошая возможность показать себя во всем блеске, и отведать деликатесов на халяву.
Нашему капитану уже приходила мысль завербовать генеральшу как агента влияния, но он не мог решить, от имени какой разведки делать предложение. Наиболее оригинальным было бы предложение от разведцентра Папуа Новой Гвинеи, но где взять папуаса, неплохо говорящего по-русски?

Танец крокодила

Пока генерал был занят инспекцией, все в доме получили возможность расслабиться. Иванов и Сидоров начали давить массу, часть охраны попила пивка с коллекционной воблой из рыбы-пилы и устроила дискотеку. А остальные развесили гамаки и стали загорать, поскольку генерал перед поездкой был так поглощен мыслями об инспекции, что забыл поделиться ценными указаниями.

Когда официальное инспекционное мероприятие было закончено, и наступило время послеинспеционного торжественного обеда, мы незаметно внедрили в ключевые блюда "жучков", выполненных в виде муляжей мух. Некоторые гости, правда, умудрились их проглотить, а не аккуратно отложить на салфеточку, но работу "жучков" это не ухудшило. Главное - чтобы генералы не подумали, что это новая "кремлевская таблетка".
Кроме того, для объективной оценки обстановки мы быстро вмонтировали видеокамеры в чучела лосей, прикрученных к стене.

Обед, надо сказать, удался, поэтому генерал с супругой вернулся в "родную хату" ближе к вечеру, когда у охраны уже кончились воблы и пиво. Вернулся он в хорошем, благодушном настроении, поскольку не обратил внимание на несколько пустых разбросанных бутылок из-под пива.
Пока супруга залегла понежиться в ванне, генерал решил ознакомиться с документами в собственном сейфе. Пока генерал разбирал бумаги и делал на них пометки, Иванов, как обычно, располагался за гардиной с биноклем, проковыряв в гардине степлером аккуратные дырочки. Зачем ему бинокль? У Иванова зрение хорошее (тренировался по методу орла), а вот у шпионского фотоаппарата для документирования - нет.

Когда стемнело, над бортиком бассейна показалась морда крокодила. Рептилия хотела кушать.
А так как пища сама не приходила, то бедное голодное животное было вынуждено само выйти на добывание этой пищи. Крокодила мы взяли из питомника, поскольку крокодил - это не жаба, и в окрестных болотах не валяется. А питомник - это не филиал Института благородных девиц, а суровая школа жизни.
Ночная охота началась с того, что крокодил погнался за собаками. Зря они мясо съели. Поскольку собаки привыкли к тому, что им приходится гонять двуногих, которые предпочитают убегать, а не нападать, то появление зубастого и агрессивно настроенного зверя несколько шокировало собак. От ужаса собаки даже залезли на дерево, но крокодил в порыве азарта залез туда же (пригодилась спецподготовка питомника), и отужинал "не отходя от кассы". От двух собак остались только рожки да ножки. Символические.
Свалившись с дерева (спрыгивать эти удивительные животные не умеют), крокодил удовлетворенной походкой вернулся к бассейну. Но в воду не полез. Чтобы не бегать каждый вечер за пищей, крокодил решил сделать небольшой мясной запас. Поэтому он начал "крокодильский пищевой танец". Загипнотизированные этим необычным танцем, собаки подошли поближе, полюбопытствовать. И попали в зону влияния хозяина бассейна.

Танец генерала

День 5. Утром "постояльцы" были разбужены воплями генерала, который бегал по территории дачи и настырно интересовался, что за бардак. Ответы "Никак нет, товарищ генерал, у нас все пучком" только прибавляли азарта и вдохновения генералу в его сольной программе.
Иванов и Сидоров умиленно смотрели на это незабываемое зрелище.
- А это что за бутылки? - издевательски интересовался генерал. - Вы тут что, пиво с чипсами едите?
- Никак нет, товарищ генерал! - нестройным хором отозвались бойцы.
- Неубедительно,- хмыкнул генерал. - Да еще и морды у вас хитрые... как будто собаку съели...
Он еще раз окинул взглядом личный состав.
- Так, а куда делись собаки? Был ведь целый взвод собак!
Адъютант скромно потупился, на всякий случай нащупав пистолет.
- Может, их мышь съела, или они в самоволку ушли? - предположил адъютант, беспомощно оглядываясь на трех оставшихся собак.
Генерал от хохота свалился на землю и станцевал брейк-данс. Такое шоу генерал устраивал нечасто, поэтому окружающие почувствовали приближение бури.
Отсмеявшись, генерал поинтересовался:
- А вы, случаем, не пустили собак на шашлык? К пиву...
- Товарищ генерал, мы собак не едим,- начал уверять его адъютант.
- Прикажу - съешь! - холодно отозвался генерал. - А без моего разрешения жрать собак запрещаю. Ни-ни!
На этом утренняя разборка была закончена. Бойцы получили задание привести все в порядок, чтобы комар не смог подточить носа. И покрасить траву там, где краска облупилась.

Новых собак привезли после обеда, когда наведение порядка было закончено. Пока собаки озирались в непривычной для них обстановке, инструктор рассказал, что собаки тренированы догонять "жертву" и ложиться на нее сверху, ожидая прихода "компетентного человека". Одна из собак тут же (сдуру) продемонстрировала это на генерале. Вот уж на что генерал был с комплекцией откормленного хряка, а фик выбрался из-под собаки. Понадобилось вмешательство инструктора.
Убедившись в том, что собаки не зря ели свой хлеб, генерал прокашлялся и обратился к собакам:
- Товарищи...
Тут генерал запнулся, так как не мог вспомнить, какое у собак, по Уставу, воинское звание. Адъютант тоже молчал, потому что размышлял о том, на какое довольствие ставить собак: солдатское или сержантское.
- Товарищи собаки! Приветствую вас в нашем маленьком, но уютном гарнизоне. С распорядком дня можно ознакомиться вон на том плакате. Строевая подготовка утром, с десяти до одиннадцати. Надеюсь, вы ответственно отнесетесь к службе...
Собаки внимательно слушали генерала, открыв рот, как будто генерал расписывал им прелести сахарных косточек.

Иванов и Сидоров срочно проконсультировались с капитаном по методам борьбы с такими собаками. На всякий случай. Ответ капитана был краток:
- Укусите ее за нос или подпалите зажигалкой ее хозяйство. Впрочем, сами разберетесь по обстановке.
Прогноз Сидорова был более оптимистичен:
- С такими замашками их быстро сожрет крокодил. Ему даже бегать не придется.

http://karaul.ru/series13
Предупреждение! Есть нецензурные выражения!

А вот зацените сей полёт фантазии!

Автор: Евгений Шестаков

Сказка #1

В этот день царю вырвали зуб. Он сидел печальный, теребил мантию и смотрел мимо шута, который делал все возможное.

— Бум-бум-бум-бум-бум! — говорил шут, ударяя бубном в наиболее неприличные участки своего тела. — Бум-бум! Смейся, царь! Неужто не смешно?

— Смешно, Сеня. — грустно отвечал царь. — Повешу я тебя, Сеня.

— Смотри, царь! — шут проглотил шарик, напрягся, снял штаны и вынул целеньким.

— Свинья ты, Сеня. — сказал царь. — Пять лет тебя держу, и все пять лет ты одним шариком пользуешься.

— А сам? — помолчав, спросил шут.

— Чего сам? — не понял царь.

— Бумаги туалетной из Голландии понавыписывал и указы на ней строчишь! — ехидно сказал шут. Бубенчики его обидно зазвенели. — Импортер! Поливку огородов кто спьяну запретил? Перед послами на полу кто растянулся? Корону в дырку кто уронил?

Царь молчал. Правда не колола ему глаза, так как челюсть болела сильнее. Но шут выступил с критикой и обязан был за нее поплатиться.

Этим же вечером шута хоронили. За гробом шел безутешный царь. В руках его была затасканная подушечка с наградами. Наград было много, все больше прищепки и пуговицы, среди которых единственная собачья медаль смотрелась орденом. Сзади плелись с постными рожами знать, воины, круглолицее от постоянного радения духовенство и обезумевшая от корсета царица. Шут лежал в гробу серьезный и вполголоса давал последние советы.

— Державу бди! — бормотал он, капая свечкой на руки. — Врагов — в шею! Лучшее — детям! Запомнил?

— Помню! — рыдая, говорил царь. — Один ты у меня был! Один! Что же это, люди?! Лучших хороним! Лучших!!

— Спасибо. — всхлипывал шут, сморкаясь в саван. — Мог бы и при жизни.

За околицей царь ткнул пальцем в первую попавшуюся яму.

— Здесь!

Шута вывалили из гроба. Он скатился в яму, знать сняла шапки, воины посуровели, духовенство икнуло.

— Прощай, друг! — скорбно сказал царь.

— Прощаю. — пробурчал шут, устраиваясь щекой на венке.

— Салют! — скомандовал царь. Воины пальнули. Духовенство с испугу бабахнуло еще громче. Царица поморщилась, но от обморока воздержалась. Царь бросил на спину шуту горсть земли, задумчиво поглядел на звезды, и процессия удалилась.

А шут поворочался в могиле, помолился за упокой и заснул. Впереди была бурная ночь. Ему предстояло воскреснуть, явиться во дворец в объятия ошалевшего от радости царя, напиться с ним до зеленых соплей и маленьких чертей, которых видели оба и оба не боялись, и всю ночь орать с колокольни похабные песни. Царь же, несмотря на лета, был еще очень бодрый мужик и после пятнадцати ковшиков целых два часа мог стоять на четвереньках и материться в рифму. Шуту отставать было не положено. Поэтому он тихо спал и набирался сил.

Вадим Артамонов. Старые сказки на новый лад

Вадим Артамонов. Курочка "Ряба"

--------------------------------------------------------------------------------
© Copyright Вадим Артамонов
WWW: http://artreal.nm.ru
Email: oblib@opennet.pskov.ru
Date: 23 Mar 1999
--------------------------------------------------------------------------------

                ( из цикла "Новые сказки о старом")

Часть 1. Все началось с ...

     В  тот  день у деда не встал и дед встал не с той ноги. Точнее сказать,
встал он с левой, хотя вот уже 40 лет каждое  утро  ему  хотелось  встать  с
правой.  С  этого-то  все  и началось. Быть может , в этом виновата кровать,
придвинутая к стенке так, что встать с правой ноги было  уже  само  по  себе
достаточно  сложной  проблемой,  требующей тщательного расчета и многолетних
тренировок, перед которыми падение каскадера с двадцатого этажа черепом вниз
было  просто  детской  шалостью, вроде подсыпания родителям в пищу пургена с
целью получения некоторого вполне определенного  количества  ремня  по  тому
месту,откуда растут ноги юного распиздяя и не по годам гениального долбоеба.
Быть может, у деда просто случился нервный срыв  (  скажем,  на  сексуальной
почве   или   от   переедания).  Ваш  знакомый  студент-медик,  изуча-  ющий
психоаналитику, растолкует вам это более подробно, заодно  подведя  это  под
научную базу Фрейда, если, конечно, вы ему хорошо нальете.
     Однако, в борьбе деда за  жизнь, более  светлую и  радостную, ежедневно
посыпая соль на израненную  и  изнуренную душу, его противником была мышь, с
виду серенькая  и  маленькая,  но в  душе  уже  порядочная  сволочь.  Обычно
появление мыши приводило к мощному  артеллерийскому обстрелу из двух стволов
движущейся цели на поражение.  Все дело, однако, портило  то обстоятельство,
что  у  деда были некоторые  нелады  со  зрением:  двойное  косоглазие  плюс
дальнозоркая  близорукость.  Таким  образом,  появление  мыши   приводило  к
появлению в руках деда сначала  ружья,а уж потом  -  очков,  что приводило к
удару кочерги по  яйцам  за  непреднамеренный  расстрел кастрюли,  тарелок и
прочей живности. На этом вооруженный конфликт заканчивался.
     В то примечательное  утро курица Ряба, с виду и по  характеру  ничем не
примечательная, наконец просралась и снесла яйцо.
     Тем временем дед,  по привычке решивший позавтракать, зашел в курятник,
автоматически  отфутболил Рябу и вкатил яйцо в широкую ладонь.Однако  глаза,
вооруженные очками,  его не  обманывали  - яйцо было  не простое, а золотое.
Наконец-то биологические  эксперименты  согласно третьему  закону Менделя  и
наследственной изменчивости дали свои результаты. Смесь из урана, молибдена,
мумие,  бумажной трухи,  женьшеня в подсолнечном масле, настойки  из тяжелых
металлов  и пустынника,  силоса  пятидесятилетней  выдержки и прочего дерьма
сделала свое дело.
     Дед, не выдержав, прослезился и, подобрев, погладил курицу  по ее рябой
шее и, достав из кармана консервную банку, угостил  ее ( курицу, разумеется,
а не банку ) жирным червяком.
     А ведь с  раннего  детства дед хотел  провести в жизнь основной принцип
Карла  Маркса - "деньги -  товар -  деньги". И яйцо должно было стать первой
фазой поистине грандиозного плана, затем  на вырученные  деньги закупить еще
кур, подробно об'яснить им, как нести золотые яйца, затем получить еще денег
... и далее по экспоненте. А на излишки денег взять молоденькую секретаршу и
устроить себе безбедную старость.
     Но жизнь приподнесла  деду еще  один  из  многочисленных сюрпризов. Как
всякий  уважающий себя человек, занимающийся наукой,  дед провел  экспертизу
яйца, взвесив его на опоре и подвесе и проведя тест Архимеда. И экспертиза с
полной неопровержимостью  доказала,  что золота в  яйце  только 10% (  можно
совершенно логично предположить, что остальное -  фуфло ). Вот так! Мечтать,
конечно не вредно,  но золота  в яйце  почему-то не хватало катастрофически.
Именно такой оказалась об'екивная реальность, данная нам в  ощущении (* В.И.
Ленин ), что и показала экспертиза.
     Дед,  не  выдержав  нервного напряжения,  тяжелой поступью  ворвался  в
курятник и совершил насилие над курицей, выбив ей два передних зуба. ( Между
прочим, уголовный  кодекс  преступлений  такого  рода,  даже из  хулиганских
побуждений почему-то  не предусматривает ). Тут к  курице  быстро пришел  бы
пиздец, и куриные мозги  еще долго висели  бы  на стенках,  но  дед, придя в
себя,  только сказал: "Позор на  твою рябую голову" и громко  хлопнул дверью
курятника, оглушив курицу. Но через 30 минут она придет  в  себя и  займется
нужным Родине делом.
     Успокоившись  и хорошо подумав на  трезвую голову  после  пяти стаканов
водки,  дед  пришел  к  парадоксальной мысли,  что  его план  продажи  яйца,
разработанный после второго стакана, совсем даже не плох и может иметь честь
быть претворенным в жизнь, если  действовать правильно и  согласно Фрейду. И
тогда, согласно своему либидо,  правильно возбужденный  покупатель  в момент
оргазма спустит деньгу.

Часть 2. Что было дальше.

     Яйцо,  блистающее  ярко-желтым  цветом,  с  миром  покоилось  на столе.
Растроганный дед весло кружил по комнате восьмерками, а бабка стряпала такой
тортик,  что  пальчики откусишь ( по инерции, конечно ), а настоящий гурман,
попробовав его, отказался бы есть все остальное, даже под  угрозой  голодной
смерти.  Эйфория  просто  стояла столбом и расползалась тараканами по углам.
Старуха вкушала уже десятый оргазм, когда на стол забралась мышь.  Бабка  же
ее,  конечно, не заметила. Зачем тогда мышь вылезла из своей норы, сейчас не
скажет уже никто. Уже намного позже, разбирая этот случай, эксперты пришли к
выводу,  что  это  просто  совпадение  из-за постоянного недоедания на почве
бессоницы от переутомления шестмесячной давности.
     Грохот  падающего  яйца, задетого  мимоходом хвостом, эхом отразился от
стен и сотряс воздух. Дед и бабка бысто пришли в себя и набросились на мышь.
Ловко сбитая кастрюлей на пол и загнанная в угол  мышь даже не пыталась уйти
от  ответственности.  А  зря.  Старик  со  старухой  часа  два  с  особенным
остервенением и  усердием пинали мышь ногами, а  потом долго били  по хвосту
половником, смачно плевали  ей в  морду и прижигали  нос каленым  утюгом, и,
выбившись из  сил, свалились ( попробуйте сами! ). Мышь вяло и как-бы нехотя
затащилась в свою родную щель. Она умерла на третьи сутки от кровоизлияния в
хвост, отягощенное отеком легких, но в тот момент об  этом  никто даже и  не
догадывался.
     Яйцо, раскинув белок в одну сторону, а желток в другую, озаряла комнату
молибденовым  блеском  своей  внутренней стороны,  оставляя в  тени  золотой
пятимиллиметровый слой скорлупы.
     Дед был просто безутешен. Он рыдал,  облокотившись  на свою задницу,  и
тыкаясь плешью  в горячие угли печки. Бабка впала в истерику, долго и упорно
смеялась,  разбрызгивая  слезы  под прямым  углом.  Это  был  полный  облом,
усиленный тем, что  бабка  с досады  и горя  высыпала  на тортик целый пакет
соли. Через полчаса  все было  кончено.  Тяжко вздыхая и  громко матерясь, в
дупель выбившиеся  из сил старики залегли  спать, беспокойно  пиная воздух и
друг друга. Им снилась корова, несущая золотых телят от белогривого  коня, и
фортуна, демонстрирующая свою заднюю часть из-за угла.
     А за окном разгорался новый день. Что же он принесет с собой за пазухой
и в правом кармане? Поживем, увидим ...

Вадим Артамонов. Альтернатива

--------------------------------------------------------------------------------
© Copyright Вадим Артамонов.
Email: reef@ellink.ru
Date: 22 Nov 1999
--------------------------------------------------------------------------------

Я не знаю, что я написал, но знаю почему. Захотелось взглянуть
на другую, альтернативную сторону вполне известных историй. Естественно,
при небольшой корректировке хода событий. И вот что из этого получилось...

     - Да чтоб вы сдохли со своей траханной идеологией,
философией и моралью. Вы думаете, что это мне будет плохо? Черта с два.
А вот вас заест совесть! - воскликнул Сократ и выпил чашку цикуты.
     Через минуту его взгляд стал стеклянным. Сократ
повалился на пол. Тело стали сотрясать судороги, на губах выступила пена.
Еще через минуту все было кончено.
     Горожане, пришедшие посмотреть на самоказнь, стали
расходиться. У тела Сократа остались только самые преданные ученики. Похоронить
своего учителя - это была их обязанность.
     Вдруг Сократ встал, отряхнул пыль с одежды, достал
из штанин платок и вытер рот. Глядя на учеников, ошарашенных только что
увиденным воскресением, Сократ сказал:
     - Философ должен жить для философии, а не для государства...
Самое главное - вовремя принять противоядие. А дальше в действие вступают
актерские способности.
     Дождавшись, пока до учеников дойдет смысл сказанного,
Сократ продолжил:
     - Какие у меня планы, спросите вы. А планы таковы:
совершу кругосветное путешествие, побазарю с интересными людьми, осмотрю
достопримечательности. А дальше? Дальше будет видно.

     И Сократ зашагал на восток.

x x x

     - Подпиливать лед будете согласно плану,- князь Александр
Невский начал раздавать листовки с нарисованной картой подпила льда.
     - Нечего на меня смотреть. Знаю, шапками вы этих
чертовых рыцарей можете закидать. Любите же в шапки закладывать камешки
килограммов по 16. Но ведь это же варварство! Надо ведь хоть иногда быть
цивилизованными людьми. А то и так по всей Европе говорят, что мы варвары.
Так что вперед, на подпиливание льда.

     - План сражения таков: приближаетесь к рыцарям, атаковываете
и быстро отступаете, заманивая противника в ловушку - на подпиленные участки.
А тех, кто всплывет - веслом по моргалке...

     - Надо побеждать не числом, а уменьем,- удовлетворенно
заметил князь, оглядывая поле битвы и немногих безнадежно тонущих рыцарей.
     - Надо же, какая гениальная мысль. Еще не раз ее
будет повторять в будущем Суворов!
     Князь вытащил из сумки часы с кукушкой, посмотрел
на время, автоматически подтянул гирьку и скомандовал:
     - Строиться! На пир опаздываем.

x x x

     - Все, привал!- скомандовал Суворов,- раздать бойцам
водку!
     Сам же покопался в рюкзаке, вынул бутылку водки,
расстелил на ближайшем валуне грелку, сел и, крякнув, высадил полбутылки.
     - Что, холодно? Конечно, холодно, но что делать?
Да, можно было бы пойти в обход, но тогда водки не хватило бы. Так что
наш переход через Альпы - это вопрос стратегии.
     Одобряющее гудение было ему ответом.

     Через пару дней потрепанные морозами и фиговым рельефом
местности, русское войско, пребывая в состоянии глубокого похмелья (по
приказу Суворова, в этот день водки бойцам не дали), спустилось с гор.

     Сметая с пути все, точно саранча, русские солдаты
ворошили все, что ворошится и выжирали все, что пахло спиртным, борясь
таким способом против жестокого бодуна (такая тактика впоследствии получила
название "выжженной земли"). Напуганные таким нашествием, аборигены быстро
убегали от русской орды, захватив с собой только документы.
     - А ведь прав был батяня, говоря "тяжело в ученье,
легко в бою",- говорили солдаты и загружали в себя очередной кувшин вина,
качественно улучшающий самочувствие.

     А пьяный в какашку Суворов, лежа под столом, размышлял
о том, как хорошо быть хорошим стратегом и достойным учеником Александра
Невского.

x x x

     - Отпусти меня, дедуля, а я исполню три твоих желания,-
промолвила Золотая рыбка.
     - Без обмана?
     - Естественно.
     Оказавшись в воде, Золотая рыбка пару минут резвилась,
а затем спросила:
     - Так чего, старче, тебе надобно?
     - Да вот, понимаешь, у старухи корыто немного расколото
и теперь течет...
     - Знаем, проходили мы это... Сначала корыто, потом
дворец ... А в конце мы приходим все к тому же разбитому корыту... Так
что давай думай и выкладывай три своих желания сразу.

     Дед минут десять думал, почесывая репу, а потом произнес:
     - Два первых желания достаточно простые, а вот третье
состоит из 65 подпунктов...

x x x

     - Ты думаешь, что он положит все пять монет?
     - Конечно, мы этого лоха хорошо обработали,- отозвался
кот Базилио.
     - А вот я все равно сомневаюсь. Если он положит
все пять монет, я съем свой шарф. А если нет - ты съешь... шляпы у тебя
нет, шарфа тоже.. ты съешь свои очки. Согласен? - спросила лиса Алиса.
     - По рукам!

     Ночью, сидя в кустах, они смаковали подробности того,
как объясняли лоху по имени Буратино что, если ночью на Поле чудес закопать
монеты (а их у лоха оказалось пять) и полить их, то через пару дней вырастет
дерево, а у дерева вместо листьев - монеты.
     И вот в три часа ночи они увидели Буратино. Он походил
по Полю Чудес, выбрал место получше и закопал сверток. После чего смачно
поссал на него - полил то есть.
     - Не торопись, пусть он спокойно уйдет. Часика через
два будет светлее, нам даже копать будет удобнее.

     Утром Алиса и Базилио нашли заветное место и начали
раскопки. Вдруг лопатки наткнулись на что-то железное. Это оказалась коробка,
а внутри коробки - жирная какашка и записка: "Привет от лохов".
     Рядом с ними зазвучал смех. Алиса и Базилио обернулись.
Недалеко от них стоял Буратино и показывал достаточно известный, хотя и
неприличный жест с использованием согнутой в локте правой руки. "Эти идиоты
не знают основ экономики. Подоходный налог, налог на прибыль..."

     - Не забудь съесть свои очки.

x x x

     Дверь домика распахнулась и на пороге появился крокодил
Гена. Он вышел подышать свежим утренним воздухом. По привычке окинул взглядом
окрестности, весьма живописные по виду и помойки по сущности. Потянулся,
разминая кости. И вдруг заметил сверток на крыльце.
     "Не бомба ли часом?" - подумал Гена, боязливо разворачивая
сверток. То, что он там обнаружил, удивило его больше, чем если в свертке
была бы бомба с часовым механизмом.
     В свертке находилось некое существо, очертаниями
сильно напоминающее ушастого Чебурашку, только гораздо меньше размером
и мехом белого цвета.
     "Это надо же! Этот ушастый гиббон все-таки успел
соблазнить белую медведицу. Но чем он ее взял? Обаянием? Не... скорее ушами.
Надо было подсуетиться самому. Глядишь, получился бы сейчас симпатичненький
крокодильчик с белым мехом..."

     Спихнув ногой сверток с крыльца, Гена зашел обратно
в домик:
     - Эй ты, мутант ушастый! Чего разлегся?! Кто мне
гренки будет готовить?!

x x x

     - Отпусти меня, Емеля, я уж тебя отблагодарю,- в
пятый раз повторила щука.
     Емеля наконец принял решение и отпустил щуку. Попав
в родную стихию, щука вдоволь накувыркалась, нарезая круги. Затем высунула
голову из воды, пощелкала жабрами и спросила:
     - Так какая проблема тебя сейчас больше всего мучает?
     Емеля задумался, усиленно почесывая голову одной
рукой, а задницу - другой.
     - Есть тут такая проблема. Дома печь теплая, лежать
хорошо. А вот чтоб пойти куда-нибудь, с печи надо слезать, а это отрицательно
сказывается на здоровье. Вот если можно было бы на печи ездить...
     - Проблема понятна, решение тоже,- ответила щука
и достала из-под плавника свиток.
     Емеля развернул свиток и всмотрелся в его содержимое.
     - Что это такое?
     - Чертеж! Ты же ведь хочешь, чтобы печь ездила?
Так вот, печь для этого нужно оборудовать дополнительными устройствами.
А на этом свитке - чертеж этих дополнительных устройств и схема их установки
на на печь. А чтобы веселее было работать, можешь повторять: "По щучьему
велению, по моему хотению..."

x x x

     Лодка уткнулась в берег островка. Зайцы заволновались.
     - Ну что ж, запрыгивайте,- милостиво разрешил дед
Мазай.
     Зайцы начали запрыгивать в лодку и рассаживаться.
Через 10 минут лодка была заполнена, но на островке еще оставались зайцы.
     "Надо было взять лодку побольше",- подумал дед Мазай.
     Тяжко вздохнув, дед взял весло и начал лупцевать
зайцев, уменьшая совокупный объем биомассы. Метод упаковки оказался столь
эффективным, что в лодку влезли все зайцы. Удовлетворенно хмыкнув, дед
отчалил от островка в сторону большой земли.

     Причалив к берегу, дед выгрузил, не без труда, на
берег зайцев. Когда оглушенные упаковкой зайцы пришли в себя, дед выстроил
их и сказал:
     - За спасение, перевозку, упаковку... короче, за
услуги с каждого по кочану капусты. Где вы ее возьмете, мне по барабану.
И нечего возмущаться. Я не идиот и не альтруист. А вы что думали - халява?
Был тут один альтруист, хотел помочь людям, научить их правильно жить.
И что? Прибили гвоздями к кресту. Иисус его звали...

     - А ежели кто не согласен, так могу отвезти обратно!

x x x

     Нести свой крест (в буквальном смысле этого слова)
было тяжело. Мухи, жара...
     Дойдя до Голгофы, Иисус с облегчением опустил крест.
Оглядел солдат конвоя; злость и усталость взяли свое.
     - Чего уставились? Гвозди, значит, мне в конечности
хотите забить? А я-то, дурак, учил их, как правильно жить, говорил мудрости
притчами и показывал чудеса. А они! Гвозди, значит, в руки, "чтоб чего
не сотворил, чтоб не писал и чтобы меньше думал"? А вот я вас...
     Крест, в умелых руках бывшего плотника, описал несколько
полных кругов в воздухе и сшиб весь конвой солдат.

     - Иисус, Иисус, опомнись, ты же великомученик...
- пытался урезонить его стоящий рядом Никодим.
     - Это я-то великомученик? Как бы не так! Это вы
великомученики. Вот изложу свое учение грамотным людям, они его запишут,
а вот вы будете жить по нему, лет эдак 2000, не меньше. Уж это я гарантирую...

     Иисус сплюнул, витиевато ругнулся на непонятном для
присутствующих языке и ушел прочь.

x x x

     - Ну надо же, только сорок три рубля,- сказал Раскольников,
глядя на покромсанную мебель и вытирая окровавленный топор о диван.
     А он-то думал, что если старуха так сильно сечет
в картах, так проникновенно повторяет "тройка, семерка, туз", то за свою
жизнь она подкопила немало...
     - Надо было допросить бабку по пятому уровню пристрастия...
Ну да ладно...

     - А что, дед, старушки-то в этом доме живут? - спросил,
помахивая топориком, Раскольников у дворника, подметающего дворик.

x x x

     До последнего момента Муму так и не верила, что такое
возможно. Ее, симпатичную собачку, грубо кинули в воду с кирпичом на шее.
А главное кто - хозяин! Ну пошалила немного - так не топить же за это.
И при этом ни слова не говоря.
     Герасим посмотрел на расходящиеся круги и взялся
за весла. Греб он в состоянии полного отсутствия мыслей (что удается далеко
не каждому буддисту) и поэтому не заметил, как всплыла Муму.
     "Ну ничего, это мы еще посмотрим, кто кого. Я вам
такое устрою, что мало не покажется. Всех перекусаю до смерти..." - подумала
Муму, перегрызла веревку с кирпичом и поплыла к берегу.

Web-МАСТЕРА БЕЗ КОМПЬЮТЕРОВ

     Origin: http://artreal.nm.ru

     Что  будет,  если  Web-мастера  перестанут пользоваться компьютерами  и
займутся другими проектами.

     фотогалереи
     Заходите  вы в  фото или  картинную  галерею. В первом  зале  развешаны
уменьшенные  1:53  изображения  оригиналов.  Вы  ищете тот,  который  хотите
посмотреть получше.  Под  ним написан  номер зала,  где находится  оригинал.
Идете  туда. В этом зале находится только  эта картина и  несколько человек,
осматривающих ее.
     Хотите копию?  Служитель  снимет  картину  и  прокатает  ее на  цветном
ксероксе.
     Для  просмотра другой  картины  вам  нужно  вернуться в первый  зал или
проследовать в следующий по номеру.

     homepage
     Когда  вы  приходите к нему  в гости, он  показывает огромный,  во  всю
стену, вывешенный в  его комнате стенд, где крупными буквами  рассказывается
биография  хозяина комнаты,  его  кота Эксплорера, фото  его  семьи, кота  и
хозяина  комнаты. Первые 40 минут  хозяин рассказывает о себе,  своей семье,
своем  коте,  обращает   ваше  внимание  на  дизайн   стенда,   после  чего,
захлебнувшись воздухом, интересуется, какова цель вашего визита.

     дизайн-студия
     Приходя  в  дизайн-студию,  вы,  первым  разом,  замечаете  объявление:
"Дизайн  -  от 500  до 1000  условных тугриков за  набор  до пяти  одинаково
стильных единиц".
     Дальше вас часа  два  водят  по комнатам,  где  показывают дизайнерские
работы студии в масштабе 1:1. А затем спрашивают, чего, мол, хотите.
     Часа три вы  объясняете, чего  хотите от этой дизайн-студии. Дальше они
(на ваши  деньги) делают макет. После этого несколько месяцев идет дискуссия
о  том, что же именно вам надо. В итоге,  либо вы получаете то, что  хотите,
либо дизайн-студия посылает вас подальше.

     библиотеки
     Найдя по  рубрикатору нужную книгу, вы получаете длинный рулон  бумаги,
на  которой  напечатана  эта  книг.  Читайте,  пока  не надоест  проматывать
вперед-назад.

     магазины
     Заходите  вы  в магазин,  просите  показать  какой-либо  товар.  Взамен
получаете технический паспорт, аннотацию и кучу красочных фото,  где изделие
изображено так, что его детали невозможно разобрать. Само изделие в руках вы
сможете подержать  только после  покупки. Процесс оформления покупки требует
использования  печенья  (cookie).  Печенье,  сильно погрызенное,  вы обязаны
предъявить  при  следующем посещении магазина. При  этом продавец, смотря на
обгрызенные края печенья, может правильно назвать ваше имя.
     В книжном магазине вам покажут цветную фото обложки, на обороте которой
написана аннотация, вписанная  человеком,  который эту книгу даже  не читал.
Полистать книгу вы сможете сразу после покупки (когда вам эту книгу доставят
курьером).

     анекдотчик
     Человек начинает рассказывать  анекдот. Рассказав половину анекдота, он
внезапно   останавливается  и  спрашивает:  "Продолжить?  Да/Нет?".  Получив
утвердительный ответ, он  начинает рассказывать анекдоты/афоризмы/прикольные
истории пачками  по  20  штук,  нисколько не  беспокоясь о  том,  успеет  ли
слушатель отсмеяться или нет. Некоторые анекдоты повторяются. После короткой
передышки (глотнуть воздух)  может рассказывать дальше  (часами).  Хранит  в
голове несколько тысяч анекдотов.

     новости
     Телевизионный выпуск новостей происходит таким  образом. В самом начале
выпуска  ведущий   предлагает  расслабиться  в  креслах  поудобнее  и,  пока
перематывается  лента  в  студийном  видаке,  скороговоркой  выпаливает  все
важнейшие новости дня "одной строкой".
     Дальше  ведущий  начинает  рассказывать новости подробнее.  Видеосюжет,
сопровождающий новость, занимает 1/3 - 1/4 размера экрана телевизора, причем
масштабируется так,  чтобы  детали было трудно разглядеть. Время, отпущенное
на одну новость, регламентируется, поэтому  ведущий часто  обрывает текст на
полуслове и  переходит  к следующей новости (а  зрители считают, что новость
прерывается на самом интересном месте).

     порножурналы
     При  попытке открыть порножурнал  звучит  требование вставить кредитную
карточку для проверки того, что вам уже  есть  18 лет,  в гнездо  в обложке.
Если  карточка  действительна,  то  журнал удается  открыть,  но с  карточки
куда-то исчезают $10.
     На страницах  журнала  куча  рекламы,  маленьких  картинок, на  которых
ничего не  разглядишь без лупы, и куча ссылок на другие журналы аналогичного
содержания. Картинки большего размера с первой  попытки найти удается далеко
не всегда.
     На  задней обложке журнала предлагается бесплатное  членство  в  "Клубе
любителей журнала" всего за $1000.

     менеджер корпорации
     Требует  от  подчиненных одеваться ярко, но  стильно. Каждый  сотрудник
обязан  носить с  собой  карточку  с написанным аккоунтом, предъявляя ее при
входе  в  любой  кабинет.  Перемещение   каждого  сотрудника  отслеживается,
поэтому,  зная  аккоунт,  можно найти  местоположение  любого  сотрудника  с
точностью до метра.
     Менеджер   любит  регулярно   писать  листовку   "Новости  корпорации",
размножает  ее  на  ксероксе  и  рассылает  всем  сотрудникам  корпорации  и
клиентам.
     Офис корпорации имеет  фреймовую  структуру,  сложную  для восприятия и
ориентирования.
     Менеджер  требует,  чтобы  документы содержали  гиперссылки  на  другие
документы и, в обязательном порядке на каталог продукции, "Устав корпорации"
и пресс-релиз "О нашей корпорации".
     Заказать изделия  корпорации  можно  и по электронной почте, но в таком
случае изделие тоже отправляется по электронной почте. Вадим Артамонов

ДОРОГА В БУДУЩЕЕ

     Origin: http://artreal.nm.ru

     Все имена действующих лиц изменены. Некоторые из событий  -  реальны, а
некоторые - бессовестно выдуманы автором.

     Он мерил свой рабочий  кабинет широкими шагами, а проходя мимо  сервера
не забывал пнуть его ногой. Он был  больше похож на  канцелярскую крысу, чем
на спортсмена.  Это особенно  подчеркивали старомодные, но симпатичные очки.
Ему  было 30, и сейчас в его гениальном  мозгу рождалась гениальная  идея. О
светлом будущем. Звали этого человека  Билл Бейтс. Сейчас он  был в ударе  и
произносил пламенную  речь, а секретарша, судорожно хлюпая носом от усердия,
стенографировала эту речь.
     -  Мы  сделаем   новую  операционную  систему.  Полностью  графическую,
разноцветную и с  видеоэффектами. Простую в использовании даже для "железных
лбов". Мы переплюнем даже фирму Strawberry. 100% мультимедиа,  видео, аудио,
плейеры,   рекордеры.  И  управлять  всем  этим   пользователь  будет  не  с
клавиатуры, а мышкой; даже двумя мышками - по мышке в каждой руке. Во! А под
ногу - дополнительно педаль управления.
     И все это будет работать в  двумерном, трехмерном,  четырехмерном ... -
тут  Бейтс  запнулся, так как  не  мог,  несмотря на все усилия, представить
четырехмерную графику. И  все это будет ан...имировать (Бейтс чуть не сказал
"онанировать").
     Пользователь  выкинет  свою клавиатуру, ведь система будет  управляться
голосом. А словарный понос компьютера ... тьфу  ты, словарный запас будет не
хуже, чем у меня.
     Мы дадим пользователям дорогу в будущее. Мы откроем перед ними  дверь в
будущее. Во! Мы  так и  назовем новую операционную  систему -  "Doors". Хотя
как-то  скромно.  Может  быть "Doors  XXI век"  или  "XXI век Doors"  ?  Во!
Придумал - "Doors 2001", именно 2001, а не 2000. 2001 - гораздо круче.
     А чтобы пользователю было удобно, мы в качестве shell сделаем программу
Extender  -  расширитель.  Он  расширит возможности  визуализации  структуры
диска,  покажет  ее наглядно, поможет им  продираться сквозь дебри вложенных
каталогов и  их древовидной структуры, черт бы ее побрал, сам вечно путаюсь.
Это  у нас  будет не  как  старый  File Manager, а гораздо круче. Это  будет
главный интерфейс пользователя. Недаром мы назовем его Extender.
     И тогда свершится главная американская мечта!
     - Новая операционная система?
     - Нет, деньги. Деньги от ее продажи.

     Находясь еще под влиянием идеи светлого будущего, Бейтс  собрал ведущих
специалистов Picosoft и начал:
     - Дорогие  мои!  Мы с  вами будем  делать  новую  операционную систему,
совершенно потрясающую.
     И Бейтс поведал им новую концепцию, по ходу  речи все больше распаляясь
и все чаще пристукивая ботинком по столу.
     Закончив рассказ,  Бейтс  обвел присутствующих  торжественным и  гордым
взглядом:
     - И тогда на каждом столе будет стоять компьютер.
     Лозунг Бейтса "Компьютер на каждый стол" поддерживали  все, но немногие
понимали, что Бейтс подразумевал такой компьютер, на котором будут  работать
в основном программы Picosoft.
     - А теперь идите и сделайте ее!

     Эта мечта Бейтса, так и останется голубой мечтой (не путать  с "голубым
гигантом"). И  вот почему. В то  время как программисты других  фирм  писали
более-менее приличные программы, программисты  Picosoft писали фуфло.  Лучше
не получалось. Поэтому они гордились тем, что пишут фуфло.

     Под влиянием своих гениальных  проектов Бейтс  выходил в коридор, ловил
первого попавшегося программиста  за  пуговицу  и с жаром  начинал объяснять
тому смысл  гениального проекта.  Программисты,  в  свою  очередь,  начинали
прятаться по углам. Теперь Бейтс, оглядывая пустые коридоры, с удовольствием
подмечал,  что  его  программисты  усердно  трудятся (что,  естественно,  не
соответствовало действительности, так как программисты были озабочены только
одним - как избежать встречи  с Бейтсом). Хорошо еще,  что такое происходило
не так часто.

     Через неделю, когда  в коридорах  стало некого ловить,  Бейтс  вызвал к
себе Главного Архитектора Doors.
     - Ну и как успехи в деле построения новой операционной системы?
     - А никак. Необходимо разработать спецификации, пересмотреть API  ... в
общем делов много. Кстати, люди интересуются, она должна быть совместимой со
старыми программами?
     -  В   общем-то,  да.  Мне,  конечно,  эта  совместимость  по-фигу,  но
пользователи  держаться за нее, как бродяга  за  последние  трусы. Так  что,
выходит, должна.
     - Это значительно усложняет проект, процентов эдак на 231.7.
     - Ничего, за год успеете.
     - Помилуйте, батенька, тут работы лет на пять, не меньше.
     - Два.
     - Четыре.
     - Три.
     - Но мы не успеем выявить все ошибки.
     - Да черт с ними, с ошибками. Не забивайте  себе  голову такой ерундой.
Пользователь сам их найдет, ну а  мы исправим. А  потом соберем эти заплатки
вместе,  назовем "Service  Pack" и продадим как  дополнение  к  операционной
системе.
     - По рукам!

     Получив  альфа-версию  новой  операционной  системы,  Бейтс  сидел   за
компьютером, тестировал ее и крякал. Возможно, от удовольствия.
     А сотрудники Picosoft  сбились с рук,  работая со списком желающих тоже
протестировать  альфа-версию.  А  те уже облизывались  от возможности ткнуть
Picosoft вцелом и Билла Бейтса в частности мордой в грязь, вернее в ошибки и
недоработки.

     А в это время президент корпорации Finel проводил совещание.
     - Мы представим новый процессор Tertium-5 не как процессор для серверов
и рабочих станций. Этот подход устарел, на него не купятся.
     - Нет, ну почему же ? Проведем грамотную маркетинговую политику и ...
     - Это вам сейчас объяснит на ведущий аналитик по "воздействию на умы".
     Аналитик, отбросив назад длинные волосы, допил кофе и стряхнул  в чашку
пепел от сигареты.
     -  Домашним   пользователям  высокопроизводительные   рабочие   станции
совершенно  не  нужны.  Их  совершенно не интересуют  задачи по  переработке
гигабайтов данных. Да и жена многим не позволит. Семейный бюджет все-таки. А
корпоративные пользователи - консерваторы. Полгода тому назад мы выкинули на
рынок Tertium-4. Тогда мы его  так  сильно рекламировали  и  продвигали, что
многие  закупили компьютеры на его  основе.  И вы  всерьез  думаете, что они
ринутся  покупать  компьютеры  на  основе Tertium-5  только потому,  что  он
быстрее? Тут нужен другой подход ...
     Аналитик вздохнул и аккуратно высморкался  в  чашку. Президент согласно
покивал головой и продолжил:
     -  Но  мы  придумали вот что. Мы будем  позиционировать его как  лучший
процессор для Internet!
     Все присутствующие ошеломленно икнули.
     После  продолжительной  паузы   специалист  по  маркетингу  скептически
заметил: - Но ведь для Internet такого мощного процессора не требуется...
     Аналитик аккуратно плюнул в чашку.
     - Вы еще скажите, что модемы  низкоскоростные, а пропускная способность
зависит от них. Мы то тут  причем?  Главное, чтобы процессоры раскупались, а
на все  остальное мы можем гадить  с  высокой колокольни. Заметьте, ведь еще
никто  не  предлагал  процессоры   для  Internet.   И  для  домашних  и  для
корпоративных пользователей.
     Президент обвел всех одним взглядом и сказал:
     - Ну, теперь, когда идея ясна и доведена до каждого,  можете приступать
к работе.
     Аналитик,  вставая,  засунул чашку в стол. Исчезновение  чашки  заметил
только  президент,  но  не  понял,  куда именно она исчезла,  ведь  аналитик
выходил из комнаты с пустыми руками и неоттопыренными карманами.

     Гениальные  идеи  рождаются  порой  неожиданно. За  два  дня  до  этого
совещания в кабинете президента корпорации  сидели двое - президент  Finel и
аналитик Макс Скайтер, тот самый аналитик "по умам".
     - ...Макс,  вы хороший аналитик, за что  я вас и взял на это место. Так
вот, Макс, может  быть вы придумаете, как нам продать наш  новый  процессор.
Пользователи  еще  не успели  насытиться  предыдущим процессором. Тут  нужен
какой-то неожиданный ход.
     -  Ну, на  первый взгляд, ситуация выглядит так.  Предыдущий  процессор
предлагался пользователям как высокопроизводительный  процессор для  деловых
приложений в офисах  и для игр  дома. Вот. Такой подход - избитая дорога.  А
для нового процессора надо подобрать какую-нибудь другую область применения.
Ну,  я не  знаю,  это  надо анализировать.  Прикинуть шансы использования  в
образовании, частном бизнесе, предоставлении информации, коммуникациях ...
     Тут аналитик внезапно замолк.
     Пауза  затягивалась.  Президент,  покосившись  на  остекленевшие  глаза
Макса, решительно его встряхнул. Глаза Макса приобрели нормальное выражение,
он улыбнулся:
     - Такого  еще никто не  предлагал. Мы дадим  пользователю процессор для
Internet.
     - Серьезно?
     - Еще как!
     Президент подумал несколько минут.
     -  А ведь действительно  такого  еще никто не предлагал.  Эта идея  мне
начинает  нравиться  с каждой  минутой  все  больше и  больше.  Если это  не
поможет, то я не знаю что уж делать.
     Проводя  аналитика до дверей и  возвратясь обратно  к  столу, президент
заметил, что чашка, из  которой сначала пил кофе аналитик, а затем стряхивал
туда пепел, пропала. "Как это я не заметил, что он ее вынес? В следующий раз
надо будет проследить".

     ***
     Фирма Picosoft  ориентировалась  на компьютеры фирмы  Finel, ну а фирма
Finel, в свою очередь, стремилась заинтересовать  Picosoft  и производителей
компьютеров. Такой странный тандем получил название PicoFinel.

     Получив громадный куш  за продажу  процессоров,  Finel  замахнулась  на
системные  платы.  А  для разгонки  начала  делать дополнительные платы  для
компьютеров.
     Справедливо рассудив, что многочисленные  акселераторы и спецпроцессоры
(графические ускорители, аудио/видео процессоры, etc) отнимают хлеб у Finel,
фирма  распространила  пресс-релиз,  в  котором   говорилось,  что  мощности
процессора Tertium-4 вполне хватает,  чтобы обойтись без ускорителей,  делая
то  же самое программными методами. При таком раскладе стоимость  компьютера
снижается, что весьма хорошо для пользователя.
     Своей  цели  Finel   добилась.  На   рынке   остались   только  дорогие
профессиональные  спецпроцессоры. Мощности Tertium-4  действительно хватает,
пресс-релиз  не  врал.  Но Finel не  учла тот факт,  что  программы Picosoft
способны пожирать  не  только  всю доступную  память,  но  и  все  остальные
ресурсы, частенько нагружая систему так, что приложения реального времени не
успевали обслуживать прерывания.
     Простейший подсчет показывает, что для нормальной работы в  этом случае
необходимо   увеличить  мощность   ресурсов   системы  в   50  раз  (подсчет
производится так: фактическое время работы программы делится на желаемое - в
результате получается цифра 50).
     Как  ни крути, но без ускорителей  для  работы с мультимедиа-данными не
обойтись. Это понятно даже аллигатору. И Tertium-5 проектировался в  расчете
на   то,  что  он  будет  работать  совместно  с  ускорителем  (естественно,
производства Finel).
     - Как это -  процессор  для Internet?  Мы ведь  совершенно к  этому  не
готовы,- Бейтс забегал по комнате, брызгая слюной, - а ведь Netsnute на этом
собаку съела, с потрохами.
     Тут Бейтс споткнулся о сервер и грохнулся на пол.
     -  Ну  ладно, придется закупить пару-тройку  фирм,- пробормотал  Бейтс,
потирая ушибленные места, после чего злобно пнул сервер.
     Он  трезво  оценивал  ситуацию.  Программа,  гордо  названная  Internet
Extender,  мягко сказано, была не фонтан. Она была не то что Гадким Утенком,
а еще хуже (представьте себе избитого и потрепанного Гадкого Утенка на одной
ноге). Она была по-быстрому  сляпана на волне общей моды  на Internet, когда
все знали, что он им нужен, но никто не знал зачем.

     Президент  Netsnute злорадно и энергично потирал ладони, предварительно
плюнув на них, чтобы не задымились.
     - Эти спецы из Finel - просто гении. Надо же такое придумать. А главное
- хороший browser есть только у нас. Остальные в этом деле новички.

     ***
     Пока  шла  закупка  пары-тройки  фирм для Picosoft,  компонование  трех
разных  технологий  в   одну,  фирма  Finel  понаклепала   несколько  версий
процессора  Tertium-5,  называя  их   5AX,  5BX,  5CX,  etc.  И  для  каждой
модификации   требовалась  своя   системная  плата.  Такой  маневр  не   дал
независимым производителям своевременно  выпускать свои наборы микросхем для
системных плат с новым процессором, и они сошли с дистанции.

     Наконец,   собрав   новую  версию  Internet  Extender,  фирма  Picosoft
выпустила  победный  пресс-релиз, в котором сообщалось, что Picosoft  теперь
полностью   поддерживает   Internet  и   расхваливались  достоинства   новой
программы.
     Теперь  Бейтс  разлегся   в   кресле,   поплевывая  на  сервер  и  ждал
восторженных восхвалений.
     В  ответ  Netsnute,   Moon  и  несколько   других  фирм  написали  свой
пресс-релиз,  в  котором подчеркивались  все  ошибки и  недостатки  Internet
Extender   и  говорилось,   что   Picosoft  таким  отношением   к  остальным
"изнасиловала  весь Internet".  Причем  пресс-релиз  был написан подчеркнуто
издевательским тоном.
     Борьба двух пресс-релизов дала такой результат: Бейтс получил множество
критических и издевательских писем.

     В порыве ярости Бейтс швырнул  чашку в окно. К его удивлению, разбилась
не  чашка, а стекло. Через пять минут по электронной  почте пришла квитанция
штрафа.  5000$. Билл взъярился. Он-то рассчитывал найти в электронной  почте
какое-нибудь утешающее сообщение, а тут ...
     Побуревший от бешенства Бейтс сгреб монитор и швырнул его в то же окно.
Монитор  до  окна  не долетел  -  разъем  шнура  монитора  был  прикручен  к
системному блоку;  в противном случае  сумма штрафа  увеличилась бы  на пару
нулей сзади.
     Секретарша жалела босса, но помочь и успокоить не могла. Бейтс говорил,
что  женится только  на  программистке, дабы  вместе писать  программы  (Все
знали, что Билл Бейтс писал хорошие программы, но никто этого не видел).
     Бейтс,  однако, самоутешился, напившись  тремя литрами "Пепси-колы"  (*
это  не  реклама). А  напившись  - активизировал  микрофон и  программу  Let
Remember.
     Бейтс  начал  выть, а программа  вкупе с  компьютером  добавляла  эхо и
усиливала получившийся звук.  Под  звуки  этого дуэта программисты  Picosoft
быстро разбежались по домам.
     -  Черт побери, жизнь дерьмо...  Да и фирма  Moon лезет со своим языком
Mocca...

Сказка #3

В этот день, как и во все остальные, у царя не было слишком важных дел. Поэтому на утренней думе было решено, что царь, группа бояр и шут по испитии медов примут и обласкают ходока с окраины. За ходоком полетел гонец, а семеро государственных мужей степенно спустились в погреб, где проворный шут уже хлопал пробками и раскладывал маслины.

— ... Вино — оно не просто напиток, бояре! — говорил наполненный до краев царь, твердой волей одновременно сдерживая самые разные желания организма.

— Вино — это ить государственное дело!

— Твоя правда, батюшка! Как в воду глядишь, цельно мыслишь. — подтвердил один из бояр, не родовитый, но с большими планами.

— Дак! ... Да ... Это ... Кака мысль-то была? — икнув, повернулся к шуту соловеющий царь.

— Дурляндия! — не задумываясь, отвечал шут. — Незнамо чего о себе возомнили! Вот бы войском им на голову свалиться!

Царь напрягся. Политика требовала взвешенных слов, а их надо было еще вспомнить и выговорить.

— Гекзаметром их, сволочей! — хрипло выкрикнул маленький пучеглазый боярин, грамотный и потому незаменимый. Виртуозность, с которой из деревянной азбуки он складывал слова и целые фразы, приводила царя в восторг. Двадцать два года учебы за границей дали поразительные для боярина результаты, не приведя, однако, к ненужному вольнодумству.

— Это надо бы ... Это бы да ... — откашлявшись, сказал царь. — Враз бы сокрушили этим-то вот. Ага. Но не время пока. Моменту у нас нету, а то бы вдарили. Англия заодно с ими, тут мудро подходить приходится, баланец можно порушить.

— Я бы ихнего царя лично отрепетировал! — воодушевленно дернулся пучеглазый. — Схватил бы за пейсы — и об трапецию, об трапецию! Всю бы хрюкалку католическую ему дезавуировал!

— Воистину! — сказал самый старый и почтенный из бояр. Он был так стар, что помнил и употреблял только два слова. Вторым было "доколе".

Царь вытер усы и поднял палец. Все умолкли.

— Ты, Ваня, конечно, патриот. — он похвально хлопнул ладошкой грамотея. Ценю я тебя. Однако подход завсегда метода требует. Как мы есть держава континентальная... — царь обернулся за смысловой поддержкой к шуту. Тот, залезши нечаянно головой в бочку, бросил безуспешные попытки высвободиться и отдыхал, поджав ноги, с бочкой на голове. Царь не узнал его.

— Кто таков? — сурово спросил он, оглядев странное существо.

— Шпион! — привстав на коротеньких пьяных ножках, крикнул неродовитый, но с большими планами.

— Доколе?! — в меру исступленно вопросил столь же старый, сколь и нетрезвый уже боярин.

— Повели, батюшка, саблю принесть! — попросил неродовитый, на почтительных четвереньках обращаясь к царю. — Не могу твоему царскому величеству угрозы допустить!

С трудом двигая непослушными членами, его величество подобрался к лежащему в непринужденной позе незнакомцу и внимательно его осмотрел.

— Не наших кровей будет. — заключил он и постучал жезлом о бочку.

Шут задергал ногами.

— Не любишь! — с удовлетворением сказал царь. — Явки давай, стерьва, пароли, а не то ...

— Задекламируем! — злобно крикнул грамотей.

— Ду-ду! Гу-гу! — донеслось из бочки.

— Переводи! — обратился к грамотею царь.

— Врет! — доложил тот. — Отпирается! Вели, батюшка, саблю!

Неожиданно в дверь постучали.

— Кто бы это там! — недовольно отозвался царь, путая по пьяни вопросительную интонацию с утвердительной.

— Ходока привезли, величество! — доложили из-за двери. — Истинного хлебопашца, как приказывали.

— Вот альбиносы! — в сердцах выругался царь. — Вечно они не вовремя! Скажи, чтоб в конюшне обождал. Заняты мы ноне.

— Так ить посевная, государь! — вкрадчиво сказал голос за дверью. — Злаки сеять пора. Сеятель он, кабы ему не запоздать бы ...

— Зови! — велел царь, неверной рукой поправляя корону. Она была повседневная, жестяная, но аккуратно надетая производила впечатление даже на ювелиров. Вкупе с лысиной самодержца корона давала такую игру отблесков, что выписанный для царской потехи павлин смертельно позавидовал, отказался от гороха и в неделю зачах. Сразу же выписанный второй павлин на корону смотреть поостерегся, но наслушался столько, что нервный и больной уехал за море, где издал два тома горестных восклицаний. Оба павлина не имели никакого отношения к крестьянину, который, широко улыбаясь лицом истинного хлебопашца, спускался в погреб.

— А, это ты, Федот! — приветливо качнулся сразу повеселевший царь, — Заходи, заходи, люблю, люблю!

Бойкий Федот соскочил с лестницы и поклонился так низко, что заметил прореху у себя на заднице. Кланяясь второй и третий разы, он успел вставить в нее трубку и поджечь, чем насмешил царя до слез. Этого ходока при дворе любили. Царь и бояре жаловали его, а шут называл коллегой и одаривал табачком. Его вызывали всякий раз, когда у царя возникала необходимость посоветоваться с народом. А пил государь изрядно, поэтому такая необходимость возникала у него часто. Когда меды попадались крепкие, и приглашенные бояре немели устами, либо падали под стол всей шеренгой, говорливому царю нужен был собеседник.

Вот и сейчас секунду назад воинственные собутыльники спали, пуская друг другу в бороды одинаковые пузыри.

— Ишь, выпивохи! — царь ткнул корявым, но благородным по сути пальцем в храпящую знать. — Родословная на родословной, а желудки у всех куриные. Ни тебе одесную, ни ошую напарника. Садись, дозволяю. Два выпей и не закусывай, разговор серьезный.

Привычный Федот с улыбкой осадил два ковшика, молодцевато икнул и уставился бородатым своим лицом в не менее бородатое царское. Последнее шевелило бровями и отчасти носом, концентрируясь на проблемах законодательной власти.

— Ну как? — спросил царь, непонятно что имея в виду.

— Так ить ежели вразрез пойдет — завсегда справимся! — бодро отвечал многоопытный крестьянин.

— Молодец! Плетей бы тебе всыпать! Да не за что, потому как молодец! — царь всхлипнул, содрал с себя орденишко попроще и шлепнул Федоту в ладонь. — Носи, мерзавец!

— Премного, надежа-батюшка! — еще бодрее крикнул ходок и налил царю и себе сразу по три. Царь бессмысленно окинул взглядом ковшики и отодвинулся. Затем повернулся к ходоку, поднял палец и долго-долго махал им перед его носом, прежде чем готовая фраза вышла наружу.

— А конституция-то поди снится? .. А? Правишки-то заиметь желаешь? Выборы там ... Хочешь по конституции, как кельты немецкие?

— Обижаешь, государь! — отвечал мужик. — Что-ж ты так-то? Али мы свиньи какие? Кто-ж по бумажке, без твоего духа могучего, жить захочет? Обидел, государь ...

Более трех минут царь сидел недвижно и смотрел на пламя свечи. Когда первая слеза поползла по его щеке, бывалый ходок осторожно вытер ее рукавом и положил царскую руку себе на голову.

— Молодец! Почвенник! — растроганно говорил царь, гладя обессиленной рукой бугристую голову народного представителя. — Уверенность ты во мне рождаешь. Стоим и будем стоять! Молодец! Кость крепкая. Добрый конь. — государь быстро засыпал и немного путался в разговоре. Заснув окончательно, он навалился на стол и тихонько захрапел над блюдом с редькой. Отработавший свое ходок почесал грудь, перекрестился, долил бочонок в ковшики и продолжил в полном безмолвии.

Сказка #5

В понедельник пришло дерзкое послание от соседского царя. Секретное зачтение его с последующим обсуждением проходило на чрезвычайной ночной думе. Сбиваясь и поминутно ужасаясь, грамотный боярин дочитывал собравшимся наглую бумагу. Царь слушал молча, бояре сжимали кулаки, духовенство ахало.

— "...Како есть ты дурак невиданный, в рот тебе хрена два мешка, и фитиль у тебя вместо головы горелый, попугаева твоя морда конская, тако же и лысый ты хорек, с обоих сторон обгаженный. И нет у тебя чести царской, а токмо к поносу способность, и я сусед твой, ни грамочки тебя не уважаю!"

Грамотей закончил и в страхе глянул на царя.

— Насчет поноса таки прослышал, гад, — медленно произнес тот, суровым жестом заправляя бороду под рубаху. — Это с лекаря спросим. Строго спросим, на дыбе. Или на клизме спросим. А остальное сиречь клевета и поругание. Тут без конной атаки не обойтись. Оккупация нужна и посевов потоптание. А экземпляр, собака, третий послал. Другие, значит, суседям направил, для посмешища. Обе пушки зарядить надо и молодых призвать. Карту надо и карандаш красный и синий. Высказывайся, служивые.

Бренча наградами, с лавки встал пожилой богатырь, командующий и начальник штаба в одном ороговевшем от долгой службы лице. Говорил он так же четко и быстро, как мыслил:

— С тыла зайтить. В тыл вдарить. Мы — синие, они — красные. Это главное. С другого тыла зайтить. Опять вдарить. Это тактика. В плен не брать, а брать деньгами. Лошадьми брать. Сундуки. Одежду. Бусы, если хорошие. Это план.

— Ну как, бояре? — спросил царь.

Все согласно закивали. Уснувших покачнули заботливые соседи.

— Тогда поутру, как выспимся, — решил царь. — До обеда мобилизация, а как пообедаем — вдарим. Пуху на ем, крокодиле, не оставим!

На следующий день, отобедав вместе с войском из походного котла, царь обтер рот простой солдатской шинелью, курнул со всеми из общей полковой трубки и залез на воз. Солдаты крикнули "Ура"!, "Есть", "Бис!", царь облобызал хоругвь и сказал речь.

— Настал час, братья! Против идиота многозлобного вас поднимаю, солдатушки! Во имя непосрамления и трижды родины всеединой шеломы надеваем, офицерушки! Укатаем их, груздей, чтоб любому стрекулисту неповадно было! Как с воза прыгну — вперед! До околицы с песней, затем по-пластунски, с горы аллюром, через ров — прыжками! За мной, соколики!

Царь спрыгнул с воза и довольно быстро побежал в ту сторону, где на карте значилась территория противника. Войско с песнями побежало и поскакало за ним. Подав пример, царь свернул вбок и остановился, дожидаясь штабной повозки. Воодушевленное же войско неслось мимо, потрясая штатным оружием.

Наступление началось.

— По графику идем! — радостно сказал шут, помогая царю влезть в повозку. — Только дальше речка, на границе-то. Переправляться долго будем, плавать никто не умеет.

— Что ж ты молчал? — озадачился царь. — И глубокая?

— Да вроде ничего, коровы тонули. Разведка сплоховала, батюшка. Да уж поди как ни то преодолеем.

— Замедлить темпы! — донесся со стороны наступающего авангарда усиленный широченными ладонями голос командующего. — Приставить ногу!

Подъехав к остановившемуся войску, царь снова вылез из повозки и, распихивая ратников, двинулся к штандарту командующего.

— Смена диспозиции! — доложил командующий, указуя саблей за околицу. — Недреманность противника как повод для беспокойства, пункт второй "Наставления по отражению агрессии".

Царь глянул за околицу, и лицо его под бородой изумилось. За околицей, готовые к атаке, стояли вражеские войска. Все, включая лошадей, злорадно ухмылялись. Вылезший на пригорок вражеский царь глядел на коллегу через подзорную трубу и крутил пальцем у виска.

— Опередили, ироды! — крякнул царь. — К границе подошли. Сами же оскорбили, сами же надругаться явились!

— Победим, батюшка! — успокоил его командующий. — Поглянь, у их пика одна на пятерых. А у нас на троих. И лошади у их крохотные.

— Это расстояние искажает, — прикинув, ответил царь. — На карте их вообще бы не увидать. А вот государик-то ихний коротышка! Пигалица мужского роду. Дятел в штанах. Накостыляем ему днесь!

— Это династия такая, — поддакнул ему командующий. — От карликов род ведут, непонятно как в цари выбились. Прикажешь, надежа, богатырьми сразиться?

— Валяй! — согласился монарх. — Ивана одноухого выставь. Крепкий мужик, на масленой шестьдесят пять курей щелчками укокошил. Всех превзошел, и тут, чай, не сплохует.

Словно угадывая намерения противной стороны, от вражеских войск отделился странного вида мужчина. Лица его из-за полного обородения было не видать, в руках — по дубине, а на голове — дикого вида шлем с перьями и рогами.

— Никак, обезьяна! — напряг зрение царь. Но вражеские ряды зашевелились, и над ними высоко поднялась закрепленная на шесте табличка: "Дормидонт. Богатырь первой линии. Боевой вес 90-93 кг".

— Выпущай! — скомандовал военачальник, и навстречу ворогу побежал через поле одноухий Иван. За спиной его взметнулась на пике табличка: "Иван Единственное Ухо. Богатырь особого назначения". Запели с обеих сторон трубы, ударили барабаны, и соперники остановились в двух шагах друг от друга. Примериваясь, они потоптались с полчаса, затем коренастый Дормидонт ухнул и ошарашил Ивана обеими дубинами. Тот икнул, выронил на траву меч и осторожно потрогал быстро набухающие шишки. Вражеское войско ударило в щиты и захохотало. Тогда Иван быстро приблизился к противнику, раздвинул в стороны занесенные было снова дубины и исполнил ему в лоб серию щелчков, которых восхищенный царь насчитал в бинокль около сорока. Так и не потеряв улыбки, коренастый Дормидонт пал наземь. Убедившись в победе, Иван пожал ему руку, снял с него сапоги и, массируя на ходу голову, пошел обратно, в объятия вопящего и подпрыгивающего войска.

Это была победа. И главным образом политическая. Царя-агрессора постригли в монахи свои же придворные, он был объявлен обманщиком-самозванцем и сослан рубить просеку. Новый царь прислал тазик янтаря, после чего приехал с другим тазиком сам и попросился в вассалы. В честь общей доблести были воздвигнуты больших относительных размеров памятники в виде надежи-государя, дающего силу одноухому воину, и в виде царя-батюшки в виде Родины-матери. Честь была отстояна и удаль прославлена. Царь, шут и командующий пили до самой страды и, по отдохновении, далее.

Сказка #7

В этот исторический, куда только не занесенный впоследствии день торжественно принимали султанского посланника с дарами. Довольный вниманием далекого собрата, царь давал сегодня фуршет, ассамблею, бал и брифинг. Всю ночь и полдня готовились. Встрепенувшиеся придворные вырядились так, что вороны в саду восхищенно заткнулись, и каждые пять минут одна из них грохалась с ветки обземь. Перелицованные дедовские костюмы наряду с найденными у зеркал индивидуальными образами смотрелись бойко и по меньшей мере оригинально. Оглядев свою бедовую камарилью, царь остался доволен.

— Орлы! — сказал он, ослабив давящий шею бобровый галстук. — Джентельмена! В огонь и в воду! Сокола! Разойдись покамест.

Царь подустал, его одевали еще с вечера, перерыв все сундуки и комоды. В одном из них нашли даже моль, которая помнила битву при Калке, хотя помнила плохо и не смогла сообщить ничего нового, кроме подтверждения самого факта. Перемеряв сотни одежек, государь в итоге остановился на неброском сочетании красного и зеленого цветов в обрамлении канареечных полутонов. От понравившейся царю черной с блестками вуальки на корону его отговорить так и не сумели.

— Смотри, государь, — балагурил шут, неожиданно почувствовавший себя как рыба в воде, — не поймут тебя заморские-то! Удивишь преждевременно. Али бубен мой возьми, тогда логично будет!

— Отзынь! — отвечал самодержец, напряженно взглядываясь в зеркало. В новом наряде он никак не мог отыскать в себе характерные черты отца, грозного воителя и потрясателя чужих устоев. — Вот прикажу тебя в пуху вывалять, тады посмотрим, кто из нас от какого Кардену! Бретельки мне сзади поправь, не дотянусь.

В горницу вбежала заполошная царевна. Рот ее противу вчерашнего удвоился, а коса была заплетена с другой стороны и болталась перед носом.

— Тятя, опять помаду уперли! Конюхи уперли, опять сожрут!

— Предупреждать надо, когда входишь! — взвизгнул побледневший царь. — Чего с лицом сделала, дура?!

— Да, тьфу! — махнула рукой царевна и унеслась, оставив за собой облако пудры. Пудра была немецкая и ранее использовалась против тараканов.

— Дети, — вздохнул шут, начищая бубенчик. — Нам — политика, им — танцы.

— Бабы! — сказал царь. — Одна пыль в голове. А ты — политик, ага! Прям как я — ведро картошки!

Царь гоготнул, но слишком сотрясся, и половина застежек со стуком упала на пол. Исподнее у самодержца было в цветочек, и на каждом цветочке сидела пчелка с кружечкой медку. Шут позволил себе улыбнуться.

— А я-то удивлялся — куды шторы из Грановитой пропали? А они вон они! Шутник, величество, шутник!

— Матерьял хороший, — смущенно оправдался царь. — А на шторы короток. Да мне-то все равно! Царица пошила, не выкидывать же.

— Ты, величество, зазря так упираешься. С нашими-то бородами ансамбель страшненький выйдет. Уж лучше бы в шутку Посейдоном оделся али тритоном.

— Каки тебе шутки! — возмутился царь. — Договор подписывать будем! О ненападении друг на дружку. Ежели не подпишем — знаешь скока всего пострадает! Это тебе не по манежу бегать. Это же живой бусурман! С им надо дело так вести, чтоб у его от нашего могущества и сурьезности в глазах рябило!

— Все готово, батюшка! — крикнула, заглянув в горницу, царица. — Тебя ждут! Выходи, сделай милость.

— Лечу! — буркнул царь, прилаживая на фуражку корону. — Фейерверку минутная готовность! Скажи, чтоб как голову вздену — пущали!

Выход царя-батюшки на церемонию переговоров стал впоследствии отдельным историческим фактом и вошел во все учебники как самое удачное применение пороха в международных делах. Точность тогдашних ракетных устройств была невелика, нечаянные отклонения в сторону были часты, а настоянный на жабьих бородавках порох, наоборот, весьма силен. Взвиваясь над сараем со здоровенной ракетой в заду, государь и не помышлял о таких вещах, как психологическое воздействие на партнера по переговорам. Совершая неуправляемый, с нынешней точки зрения, полет по окружности, он думал только об одном — о том, какая в мать его Бога тыкву падла осмелилась посягнуть. Плавно приземлившись на лужайке в шаге от султанского посланника, государь сделал книксен не по ошибке, а от того, что не спружинить ногами было бы просто неразумно.

— Вай, дурдом, какой батыр! — промычал враз одеревеневшим языком посланник и пал перед его царским величеством на колени. Его царское величество вынуло из своего зада дымящуюся ракету и тупо на нее уставилось.

— Живой, батюшка!! — выдохнул единым разом двор. Царица справилась с обмороком и в бессилии навалилась на дочку, которая от испуга и напряжения сплющила в комочек сорванный с руки браслет. Шут перекрестился и, разряжая обстановку, прыгнул с бордюрчика в бассейн. Вынырнув, он пустил изо рта фонтан и благим матом заорал что-то религиозно-благодарственное. Штатный летописец стоял с округлившимися глазами, держа в голове смутные образы потомков, которые в любом случае не поверят, даже если рукопись дойдет в подлиннике. Чумазых пиротехников держала за бороды бдительная стража. Все ждали царского слова.

— Как бы что-ли с прибытием! — нашелся, наконец, государь. — Меня, в смысле. Нда. Дело рук человеческих! Аки птицы теперь, значит... Аки посуху! Аки... Сеню выньте! Тонет, гляжу.

Все оборотились к бассейну. Не умеющий плавать, но доблестный шут барахтался в воде, отвлекая на себя духов летального исхода. Его вытащили из бассейна и усадили на землю. Шут тек ручьями и, улыбаясь, смотрел в небо. В Бога он особо не верил, но благодарен был искренне.

Ввиду внезапной нервной болезни султанского посланника оставшаяся часть процедуры переговоров и подписания была скомкана и заняла считанные минуты. Посланник подмахнул все, что продиктовал ему неторопливо прохаживающийся царь, а также дополнительные пункты из числа того, что ляпнул при этом переодевшийся и клюкнувший для сугреву шут. Последнее, в частности, содержало в себе такие суждения о политике султана как "не твоего, курицына сына, нищенского ума дело" и "кабы тебе, упырю, ряшкой-то окончательно не распухнуть". Старея на глазах, султанский посланник упятился к своей карете и галопом несся до самой своей столицы, забыв по дороге пересесть на корабль. А царь да шут, не сговариваясь, полезли в подвал, где среди бочек и ковшиков уподобились тем большим серым животным, для которых, говорят, два ведра выпить — лишь язык намочить.

Сказка #9

В этот день после двухчасовой осады царскими войсками была взята штурмом избушка в лесу, секретное наблюдение за которой велось уже неделю. Могучие с виду куриные ноги избы были мгновенно связаны несколькими удальцами, дверь вышиблена, и упирающаяся бабка с мешком на голове посажена в подводу. Туда же бросили ступу, метлу и какое-то засушенное в нелепой позе крохотное существо.

Ввиду важности дела допрос вел лично царь. Приказав снять с бабки мешок, он долго и враждебно ее разглядывал. Затем коротко вздохнул и приступил к дознанию.

— Возраст?

— Издеваешься? — спросила бабка и поскребла под мышкой. На пол посыпалась труха.

— Возраст? — словно не слыша, повторил царь. У него был свой метод.

— Ну, девять, — дружелюбно ответила старая. — Тыщ, само собой. А и по какому поводу пригласить изволил, государь?

— Пол? — спросил царь, не удосуживаясь на ответ.

— Да какой уж теперя пол! — скромно сказала бабка. — Был, да весь вышел. Это лучше у Кащеюшки спроси, он любит похвастать.

— Где?! — резко наклонился к ней царь.

— И хто, батюшка?

— Кащей где?! Говорить!

— Дак у тебя же, батюшка, в распоряжении! Обоих же нас арестовали. Меня, главное, на допрос сразу, а его к вещественным доказательствам присовокупили! Это где ж справедливость?

— Вычленить и привести немедля! — велел царь. Ошибка следствия вывела его из себя, но он сдержался и снова надел очки.

— Цель и характер заклинаний? — вопросил царь.

— Ради мира на земле! — заученно ответила Яга. — Чтоб путем все и хорошо было. Все чисто, по-народному, на травах.

— На травах, значит!.. — царь побарабанил пальцами по столу. Затем достал из ящика какие-то горелые лохмотья и сунул бабке под нос. — А это как понимать?! Отвечать мне!

Бабка смутилась. Обнюхав лохмотья хрящеватым носом, она развела руками.

— Дак ить дурак он был, Ваня-то! Я ему говорю: лезь в печку. Он и полез. У Кащеюшки спросите, вместе ужинали.

— Все слышали? — спросил царь.

Понятые, два боярина, писец и шут, кивнули. Дверь скрипнула, и вошел солдат с засушенным существом на подносе. Он аккуратно поставил поднос на стол и ущипнул существо за что-то вроде ноги. Существо пискнуло.

— Трындить немного! — доложил солдат, обращаясь к царю. — А ежели не трогать — не трындить.

— Схуднул Кащеюшка! — соболезнующе сказала Яга. — Никаки отвары не помогают. Даже с гуся-лебедя одни колики. Иголка, видать, в яйце окислилась.

Царь вооружился лупой и осмотрел странное насекомое. Последнее в ответ поклонилось и что-то пропищало.

— Здоровья тебе желает, государь, — перевела Яга. — Это он вежливый сегодня, а то бы прямо в харю плюнул. В лицо, тоись. Поиспортился нравом-то. Как мужики бояться перестали, после Муромца, так он на нет и изошел. После поражения. Четырех метров мужчина был, а теперь от тараканов в чайной коробке прячется. Беда с ним, уж совсем тщедушный стал. Того гляди, скоро паутину вить начнет.

— Ты мне зубы не заговаривай! — прикрикнул царь. В нем проснулась жалость, а дело требовало точных показаний и назидательного приговора. — Почто Ивана съели, колдуны? Говорить! Сто пятая обоим корячится, кол осиновый! Наслышана, карга?

— Как не знать! — поежилась бабка. — Законы чтим. Токмо батюшка твой чемпионаты по ворожбе устраивал, сам блюдечко катал, а ты старых людей кодексами пужаешь. А за что нам кодексы-то? Жили себе и живем, зла никому не желаем. Ну, поужинали разок... Дак он же детей, дурак-то, столько успел наплодить — государству твоему на две переписи хватит! А тебя, между прочим, иначе как клопом брюхатым не называл. Циник был и ругатель, а ты, надежа, чернилы на его изводишь. Бороду вон обмакнул.

— Смутьян, что-ли, был? — спросил царь. Смутьянов он не любил. Смутьяны мешали сеять и пасти, а не сеять и не пасти было нельзя.

— Ды как сказать? Смутил он меня... — вздохнула Яга. — Я уж и забыла, когда ко мне мужчины приставали. Разочаровала его. А он такой из себя видный был, даром что дурак. Красный бант у его был. Книжку мне читал. Говорил: недолго им, паразитам, осталось!

— Кому? — не уловил царь.

— А паразитам, батюшка! Паразиты каки-то. Наверно, блохи у его были. Чесался все время, нервный был. Хотя на вкус и не скажешь...

— Со сметаной его надо было! — отчетливо прокуковало существо на подносе.

— Ишь ты! — подивился царь. — Речет!

— Реку! — поклонилось ему существо. — Отпустил бы на хрен — я бы тебе и сплясал!

— Совсем стыд потерял! — засокрушалась Яга. — Ладно без порток ходит — на ем не видно. А то ведь пляшет, как оглашенный. И песнями всю скотину в округе запугал. Как расчирикается — так журавли в небе и разворачиваются, обратно улетают. Опомнись, Кащеюшко! Кащей же ты! А это государь наш, батюшка!

— Не слепой. Вижу, — с достоинством ответило существо, хлопнуло у себя над головой в ладошки и подпрыгнуло.

— Для тебя старается! — шепнула царю Яга. — Менуэт любит — страсть! А вот покажи-ка нам, Кащеюшко, как пьяный воробей домой стучится!

Существо на подносе исполнило. Царь откинулся на стуле, выронил лупу и захохотал. Существо почтительно задребезжало в ответ. Из глаза его выпал и повис на шнурке маленький монокль.

— Горазд, горазд, чудовище! — охал царь, вытирая слезу. Он обернулся к шуту. — Помощник тебе, Сеня! Бери вторым номером, записки из барабана будет таскать, с куклой танцевать. А то кота для него под седло поставим, сабельку дадим — чем не рыцарь? Пародию будет нам исполнять, пьесу для него напишем.

— Старый он для забав. Посовестился бы, государь! — поджала губы Яга. Царь зыркнул на нее из-под кустистых бровей и погрозил пальцем.

— Ивана-то съели? А, живодеры? Помалкивай таперя! Таперя во искупление шашнадцать концертов тут и три с капеллой на выезде. За евоный танец в валюте и оборудовании столько возьмем — ташшить неловко будет! А от тебя, старая, песни жду. Задушевной, о прошлом. У тебя бас али баритон? Отвечать!

— Бронхит у меня, — подумав, сказала Яга. — Застарелый, как и все остальное. Лучше уж я за пианину сяду. Сыграть не сыграю, но крышку взглядом открою.

— Ну, моих два номера, — добавил шут. — Шар глотаю и вынимаю — раз. Соло на трубе с прыжками — два.

— И сам выступлю! Фельетон прочту! — воодушевился царь. Он был близок к искусствам, как никогда. Страсть же его к оригинальному жанру шла от деда, который по пьяному делу любил, отстранив пономаря, показывать с колокольни различные кундштюки, в том числе и задницу обыкновенную голую. Нынешний царь с народом не заигрывал, но немногочисленных муз берег и холил. Музы и медоварение — это были два столпа, на которых держалось все и вся в стране. Поэтому вечером в честь предстоящих успехов царь с шутом так погуляли в погребе, что виночерпий вылез наверх обессиленный и до петухов лежал в кустах, дуя на свои мозолистые руки.

Сказка #11

В это утро его царское величество был тих, как улитка, и скромен, как горошина на бахче. В это утро надежу-государя нашли спящим на помойке голландского посольства. Причем сначала его нашли воры, оставившие на его величестве только рейтузы, потом его нашли куры, оставившие на нем же свои следы, и только потом спящий монарх был опознан вышедшим подымить конюхом. Вчера в посольстве подписали на веки вечные какую-то бумагу о шести пунктах, затем выкатили бочку с чем-то таким, что горело в ложке, затем царь с шутом взялись за ковшики...

Теперь его величество сидел с гудящей под короной головой и пускал серии несмелых улыбок по адресу своей второй, непьющей и некурящей половины. Ходики на стене давно показывали на опохмел.

— Сеню-то нельзя ли позвать? — тихо спросил царь, глядя в пол, от которого было очень трудно оторвать ноги. Государыня молча встала и с каменным лицом вышла. Государь мгновенно опустился на четвереньки и побежал к кованному сундуку, в котором...

— Не ищите, батюшка! Маманя велели подале убрать, а недопитую в окно вылили,- голос родимой дочери был более чем прохладен. Она стояла в темном углу горницы и слегка двоилась. Царь подождал, пока пол перестал изгибаться и пружинить, переполз на стульчик и оттуда внутриполитически улыбнулся.

— А я тебя и не заметил! Така ты у меня ладушка спокойная, что я и не заметил! Така красота растет, така лебедушка! Глянет — как рублем одарит! А нам денег не надо, нам бы вот...

Двое постельничих, громыхая сапогами, внесли шута и положили посередине на ковер. Шут был визуально мертв, исполински грязен и не дышал, а только попискивал при надавливании. Один башмак его был значительно больше другого, так же как и у царя, который, окинув соратника критическим взглядом, сказал уставившейся в потолок дочери:

— Вот до чего доводит неумеренное-то потребление! Алкоголик! Кабы не он, так вторую бочку бы и не открывали. А кабы не она...

Постукивая жезлом, вошел боярин со свитком и, загородивши красный нос бумагой, стал докладывать:

— Нота и счет от его высокородия голландского посла! За потраву четырех фикусов в кадках, за избиение статуи Вольтера, за семьдесят два щипка пословой жене, за две ее юбки, за поломку музыкального ящика барабанными палками, за снятие цирюльником кастрюли с головы посла, за глупые по этому поводу шутки, за портрет посла в прихожей и отдельно за банку краски, за всю посуду в доме и за стекла в доме напротив, за омовение рук и химические опыты в аквариуме, за пилюли и компрессы для посла, его жены и их доктора, за разрушение обоих отхожих мест, за бенгальские огни и за вызов пожарных отдельно, за постройку новой печки, за сбитый флюгер, за прыжки в шпорах на перины, за...

— Война?! — выдохнул сизым маревом царь.

— Сорок шесть гульденов с мелочью, — отвечал боярин, заглянув в конец свитка. — Половину прочитал. Дальше перечислять?

— Не надо! — твердо сказал царь. — Верю. Тебе — верю. Так не война?

— Мы с имя вчерась договор мирный подписали, ежли твое величество забыл. Перед тем как... Войны не будет! — суровый боярин стоял с высоко поднятой головой, но ноги его давно разъехались по полу, а сапоги на них были надеты ошибочным образом и задом наперед. Боярин ведал промоканием и громогласным зачтением международных документов, а также, судя по опаленным бровям, яркому даже в сравнении с царским носу и торчащей из кармана селедке, участвовал в торжествах по этим случаям.

— Ну и слава Богу... — бормотнул, обшаривая его глазами, царь. — Ты скажи скорей — пронес?!

— Так что матушка-государыня на крыльце конфисковали и ручкой по морде приложить изволили-с! Полный графин был... — боярин развел руками и, лишившись опоры о стол, упал навзничь. Шут, на которого упали, пискнул громко и обиженно.

— Моченьки моей нетути! — пожаловалось его величество. — Горит все во внутрях, душенька проснулась, матом лается, сполоснуть бы ея! Слуги вы царю, аль нет? Дыхните хоть на меня!

— Положение не позволяет, — осмысленно сказал из-под боярина шут и снова запищал.

— А орден, который твое величество посольскому повару к бороде прицепил, выстригать пришлось, — доложил боярин. Человек разумный и знающий свои возможности, попыток встать он не делал. — И еще твое величество с послом в карты игрались на желания. А долги записаны, и твоему величеству орлиное чучело скушать предстоит, две недели не снимая на коньках ходить и от их высокородия твоему же величеству восемнадцать тысяч щелбанов.

— Ничего. Поболе проигрывали, — нервным кивком царь сбросил на постель корону. Опустевшая и иссохшая царская душа, держась за сердце, потерянно бродила по гулкому желудку. Царь почесал затылок и вспомнил. Радостно взмахнув руками, он вскочил, но тут пять вспомнил.

— Третьего дня выпил... В шкафу стояла, от моли. Крепкая была...

— Постыдился бы при подданных-то своих! — сказала, входя с графином, царица. Царские глаза выпучились на графин и громко моргали, боясь обмануться.

— Это да... Подданные мы... Что есть, то есть... — согласился по-прежнему горизонтальный боярин. — И родители наши подданные были, и мы, конешно, грешны... А кто не подданный — таковые у нас и не живут. Таковые есть только дети, они же бабы, они же священники. Священники пьют кровь Христову, мы — народную, бабы — нашу. Дети же сиречь спиногрызы и короеды, равно как и цветы жизни, аромат коих временно с винным не совпадает.

По причине складного многословия этот боярин считался при дворе теоретиком. Он также иногда ругался во сне на неизвестном языке, за что ему как-то по пьянке был пожалован диплом. Объемистый том бесед боярина с его говорящим попугаем готовился к переизданию.

— Похмелитесь уж, гиганты! — царица поставила на стол графин, оценила трепет мгновенно изготовившегося к прыжку супруга и, покачав головой, удалилась. Царь прыгнул. Стол упал, но графин — нет, графин забулькал и заклокотал, графин пролился дождем и Божьей благодатью на заблудшую куда-то в слепую кишку и готовую там преставиться царскую душу. Молча вошла и вышла царевна. После нее остались соленые огурцы на столе и укоризна в воздухе, которую, однако, заметило только зеркало.

— Ты, батюшка, осторожней! — забеспокоился плоский под боярином, но заботливый шут. — Ты крепись, с маху-то всю не выдуй! Сам захлебнешься и нас погубишь! Ты нам с боярином-то оставь! Ты графин нам покажи — мы тогда встать сможем!

Мужественный царь за волосы оторвал себя от графина и широко улыбнулся. Силы и бодрость, приятно покалывая, возвращались в его ликующее тело. Царь шагнул к четырем протянутым с пола рукам и бережно передал им графин. Затем повернулся, молодецки покрякал и водрузил обратно слегка погнутую корону. За спиной его две хари попеременно улыбались и булькали.

— Вот и праздник кончился! — сказал государь-батюшка. — Вот и ладненько. Подписали, погуляли — и хватит! За работу пора. Дела ждут. Умоемся — и в карету. На архимандритовой пасеке пчелы новый мед вывели. На вкус как поцелуй девичий, но брага из него крепче бомбы взрывается. Импортерам чужеземным доказать надо, что напиток это, а не отрава. Посему на испытания добровольцы нужны. Кто поедет?

Царь не обернулся. Он знал, что за его спиной мгновенно вытянулись две длиннющие руки, одна с привязанным бубенчиком, другая по локоть в чернилах.

— Ну, и я во главе, — заключил царь. — Собирайтесь. Дело государственное, семьям — ни слова!

Сказка #13

В этот день его царское величество был печален и тих, как самка ежа после родов. Череда крупных праздников и мелких застолий испепелила душу государя. Крошечная и безответная, она ютилась где-то на задворках царского организма и ничего не просила.

— Может, мадеры хрюкнем, твое величество?- предложил из темного угла шут, душа которого, все еще навеселе, бродила по его шутовскому организму без всякой цели.

Царь скорбно поглядел на свое отражение в ближайшей пустой бутылке и не ответил. Только душа его где-то в печени беззвучно икнула и уронила голову.

— Мадеры, твое величество, хрюкнем — и по ягодки! Баб, то бишь, в деревню попугать сходим. А то вон карусель включим. Аль мы уже не добры молодцы с тобой?

Шут соскочил с сундука и схватил пузатую бутыль с мадерой.

— Не тронь! — трескучим голосом предупредило его величество. — Откроешь — сблюю.

— Кто?! — поразился шут. — Ты?! Сблюешь?!

— Как Бог свят! — подтвердило его величество. — И думать не могу. И говорить не могу...

Озадаченный шут опустился на пол и замолчал. Такое в истории государства случалось впервые. Надежа-государь, царь-батюшка, чьи питейные рекорды еще в начале царствования затмили все великие события прошлого, чье мужество в потреблении любого количества любых напитков приводило в трепет даже заморских великанов, чья глотка десятилетиями булькала по двадцать четыре часа в сутки, чей небольшой, но на страх врагам удивительно красный нос...

— Быть не может! — твердо сказал шут. — Не верю! И самогону на корочках не хочешь?

Царь дернулся на стуле и жалобно поглядел в потолок. Самогону на корочках не хотеть было невозможно. Самогон на корочках, светлее детской слезы, крепче братских объятий, "радость моя и Божия", как говаривал даже пивший в меру архимандрит, сладкое зелье, которое во дни праздников и несчастий, не советуясь, выбирали все поколения...

— Не могу... — прошептало его величество. — Душа не примает. Зови попов, Сеня. Чую, до завтрева схороните вы меня...

...Колокольный звон, не переставая, плыл над взбаламученным государством. Ставились свечки, читались здравицы, подгибались перед иконами колени. Архимандрит, благоухая лимоном, перелистывал скрижали, и от выдохов его свечи вспыхивали факелами.

— ...И сказано в начале всех времен: "Царь земной, вкус потерявший, желанье утративший, вместилище свое затворивший — не царь более, и не отец народу своему, не тесть зятю своему и тетушке своей не племянник. Ибо царь земной, бодрые напитки отринувший, молоку и квасу предавшийся — есть царь Последний, царь народа Пропащего, и знаменует собой конец сущему всему и конец всех времен..."

Архимандрита пошатнуло, скрижали выпали из его рук, и всеобщий крик ужаса, смешиваясь с медным звоном, напугал в небесной выси даже самых матерых ангелов.

А в это самое время в царском погребе, среди крепких запахов и нежных ароматов, в полной темноте носился шут. Пробегая ряд за рядом десятки бочек, больших и малых, он искал то, что нужно было найти обязательно. Атеист по роду своих занятий, монархист ввиду личной дружбы с царем и второй в государстве после царя питейных дел мастер, он знал, что ищет.

— ...Трон, корону, бинокль и подтяжки в музей сдайте... — слабым голосом диктовал с одра государь. Красный нос его заострился и походил на маленький стоп-кран в поезде для лилипутов. Жизнь покидала царя с каждым словом, и душа его, кряхтя, уже собирала по углам манатки. — Образ правления пущай народ изберет...

— Спи спокойно, надежа! Изберем! — суетливо выкрикнул неродовитый, но с большими планами боярин. В до неприличия маленькой голове его уже шлифовались и оттачивались варианты нового политического устройства, от Товарищеской республики с ограниченной территорией до Великого Боярского Шайтаната. Духовенство, в планы которого не входила безвременная кончина монарха и последующие реформы, стояло по углам молча и в строгой очередности сморкалось.

— Меня бы хоть погодил! — всхлипывала царица. — Что-ж ты, батюшка, из супруги вдову-то лепишь? Пожили бы ишо с десяток, внуков бы дождались, а там бы в полном соответствии рука об руку и преставились...

— Не гоните лошадей, батя! — подала свой грубый голос царевна. Малая корона на ее крупной для девицы башке смотрелась перстеньком. — Да и на памятник толковый средств в казне нету. Хочете как дурак под кафельной плиткой покоиться?

— ...Сеню, шута моего забавного, в подпоручики воздухоплавания жалую, и в память обо мне пусть еще три размера к туфлям добавит, — не слушая никого, бормотал царь. Потная лысина его с ободком от тяжелой праздничной короны все сильнее вдавливалась в подушку. Колокольный звон снаружи в сочетании с внутричерепным грохотом похмелья давали стереоэффект, от воздействия которого царские мысли наслаивались одна на другую и в речевом исполнении выглядели довольно странно. — Вот и сказке конец. А конец — телу венец. Скоро кака скакивается, да не скоро тело телится. Ку-ку, мои дорогие! Бум-бум, родные и близкие! По барабанным перепонкам противника — пли! Выползала Дусенька да поиграть на гусельках... Здравствуй, куры, я — Гефест, переплющу весь насест! Здравствуй, дура, я — дурак, предлагаю крепкий брак! В тили-тили-тесто запекли невесту! На рогах своих двоих скачет пьяненький жених!..

Уже тянули со двора шланг обмывать отходящего в безумии царя; уже плели венки "Государю нашему от опустевших просторов"; за дворцом наспех колотили гроб огромного водоизмещения; неродовитый, но с большими планами боярин уже носился по подворотням в поисках единомышленников; уже за архимандритовой пасекой формировались первые колонны красномордых плакальщиков, а в царском погребе...

А в царском погребе запыхавшийся шут присел на ступеньку и обтер пыльную бутылку рукавом. Какое-то слово из пяти букв было написано на этикетке, бутылка хранилась давно и в винной описи не значилась. Прочесть название неграмотный шут затруднился, но догорающая спичка высветила звериный лик, а открученная пробка освободила запах, который молнией прострелил шута от ноздрей до пяток. "Эврика!" — подумал шут на незнакомом ему мертвом языке и, спотыкаясь, выбрался наверх...

...Где все уже, за малым исключением давно было готово. Многочисленный и горестный, шаркал лаптями народ; клубилось дымовой завесой кадящее духовенство; осторожно бились лбами обземь скорбящие бояре. Само малое исключение лежало на высоком постаменте в гробу и бормотания его, кроме барражирующей на малой высоте пары дежурных ангелов, никто не слышал.

— А вот и я! — репетировало встречу с Господом его монаршее величество. — Вседержителю чертогов небесных от гвардии земного царя — физкультпривет! Прикажете пройти дезинфекцию?..

Расталкивая людей, шут пробрался к постаменту и полез в гроб, не обращая внимания на круглые глаза хоронящих и двойной синхронный обморок царицы и царевны.

— Кощунство! — возопил неродовитый, но с огромадными планами плюгавый боярин. В руках он держал острозаточенную лопату с привязанной к ней траурной лентой.

— Спасибо, что пришел, Сеня, — еле слышно поблагодарило его величество. — А уж я и готов совсем... Твоей тока слезы и жду. Пролей, Сеня...

Царю капнуло на грудь, капнуло на лоб... Дрожащей рукой шут приладил бутылку, и она заклокотала, освобождаясь.

— А-а-а-ах! — пронеслось в толпе. Царская душа должна была уйти в облака по-царски, под звуки льющейся водки, коей новопреставляющийся выпил за правление столько, сколько иным царям вместе с их странами хватило бы утонуть.

— Ик! — послышалось с постамента.

— О-о-о-ох! — прошелестело в толпе. Вскинулись лорнеты и монокли, вылупились зенки и очи. Царская душа, отлетая, должна была как-то выглядеть, и все хотели посмотреть на ее восходящий полет.

— Огурца! — послышалось с постамента. Царь сел и не глядя протянул руку с вилкой.

— Ик! — донеслось из толпы. Худородный, но с большими несбывшимися мечтами боярин наступил себе на отвисший язык и упал, пробив лбом три верхних слоя почвы.

— Ура! — предложил кто-то первый среди мужиков, и через секунду всеобщий радостный крик наполнил воздух и подбросил вверх неосторожно снизившихся ангелов.

— Огурца! — стоя в полный рост и воздев руку с вилкой, вскрикивал государь.

— Несем! — кричали самые проворные, теряя на бегу лапти.

— Здрав буди! — вопили из своей шеренги бояре, и шапки их описывали дуги и параболы.

— Допей, батюшка, — сказал шут. Царь допил остаток, крякнул и вставил бутылку в корону. Все ахнули и захлопали в ладоши. Появление царя на людях в таком головном уборе всегда означало праздник. Шут улыбнулся в нарисованные углем усы и достал бубен.

— Зверь-напиток! — сказал царь и поклонился на все четыре стороны. — Расходись, люди добрые! Никому не пить, никому не есть! Через два часа, как столы накроем — все сюда! Живы будем — не помрем, а помрем — так выпьем и живы будем!

...В этот день было выпито больше, чем съедено. А съедено было больше, чем когда-либо. Все пили все, и всем хватило, и многих переполнило, и побросало наземь, и застряло в заборах, и уснуло на чужих порогах, и проснулось в незнакомых объятьях. Царь с шутом, уложив валетом обхохотавшихся царственных дам, ушли в подполье. Где среди бочек больших и малых долго искали. И нашли еще одну, и выпили ее молча, в унисон, в терцию, а о грядущем похмелье не думали, потому что знали: хоть она и зверь, но ласковый она зверь и нежный, и лишь тот народец себя пропащим может считать, который этого зверя боится или не знает...

Сказка #15

В это утро его величество проснулось от того, что не смогло больше спать. Точнее говоря, спать оно очень хотело, но совесть, подняв голову и продрав зенки, принялась кочевряжиться.

— Эй! — крикнул государь своему лохматому отражению в зеркале. — Спишь, лошадь конская? А народ уже, чай, все зяби вспахал и в реку уперся! А ты все спишь? А народ уже колорадского жука поизвел, огурцы засолил и скотину случает! А ты все анфасом в подушечку сны обхрюкиваешь? Встать, дармоед! Сесть, плешивый! Встать, лысый! Сесть, хомячище!

Исполнив упрощенную до предела зарядку и показав заспанному облику в зеркале отнюдь не маленькую волосатую фигу, государь прошествовал к сундуку с повседневной одеждой и, с кряхтением отомкнув его, в несколькой неудобной позе заснул...

... — Я т-те задам! — бушевало его величество часом позже. — Люди уже на Луне коровники строят, а он тут в прыжке засыпает! Его уже археологи обыскались и потомки забыли, а он здесь, веник носатый, до одури исхрапелся!

Морально уничтожив зеркало взглядом, государь напялил одежки, твердой поступью и с гудками прибыл к умывальнику, где по прошествии нескольких моментов заснул уже основательно взмыленный, с занесенной для первого скребка бритвой.

В таком положении и застал его шут, явившийся бить челом яйца к завтраку. Осторожно лишив спящее изваяние бритвы, его смешнейшество обтер рушничком испачканные мылом ланиты, перси и даже чресла его величества.

— Хорошо стоим! — немного погодя, сказал шут.

— Вовремя будем! — подтвердил царь, не поднимая век. Правая рука его деловито засуетилась перед лицом.

— Смотри, не порежься, — остерег его шут.

— Иди бабушке в сортире советуй, — ответствовал царь. Брился он аккуратно и без порезов, и невидимые глазу результаты его устраивали. — Одеколон дай!

— На, — сказал шут, не вынимая рук из карманов.

— "Тройной"? Где достал? — государь обильно попрыскался и в нерешительно позе замер.

— Хорош! — похвалил его шут.

— Главно дело, лысина наконец заросла. Долго мечтал, — поделился царь. Закрытые вежды его, судя по всему, видели очень многое. — Шкура вот тоже тигровая неплохо сидит. Пятьдесят шестой тигр был, второй рост, лично сам в джунглях выбрал. Двумя пальцами задавил. Шибко здоровый стал, все могу. Хочешь, шакала тебе на воротник отловлю?

— Весьма обяжете. А также, если не затруднит, слона на гульфик. Сейчас кожа в моде, — двусмысленное положение слегка озадачило шута. С одной стороны, царь крепко спал, с другой — бодрствовал и общался. Окончательно потерявшись, шут перекрестился и дернул царскую бороду на себя.

— Хах-х-х!! — государь очнулся мгновенно и мгновенно же оценил обстановку. — Веришь, Сеня — чуть не побрился во сне! Без бороды себя чуть не оставил! Чего лыбишься? Тебе-то вот не позор как шуту. А ну я сейчас безбородый на крыльцо выйди — дрова в поленнице хохотать станут! Потому как я лицо царского полу. То бишь, первейший и всенепременнейший древнего происхождения властитель дум, чаяний и мечтов. А также хранитель вверенных мне Господом Богом народного счастья ключей. Равно как и достойный продолжатель дел предковых, кои задолго до нас премного были славны. Вот. Ну, там... Неразгромимый полководец, тонкий дипломат и, как отмечают обозреватели...

Государь уложился всего в полчаса, что свидетельствовало о возросшей его скромности. Растолкав сомлевшего шута, он показал пальцем в небо и изрек:

— Голубое. Облаков нету. Купаться.

Купание его величества в водах обычно проводилось недалеко от архимандритовой пасеки, в огороженном бревнами участке реки. До полувзвода попов стояли по течению чуть выше и непрерывно освящали омывающие царя буруны. Подразделение челяди неподалеку ритмически опускало в воду мешочки с солями. Аквалангисты неназойливо массировали свесившиеся с надувного матраца августейшие пятки. Шут с плотика ловил аквалангистов сачком.

— Скучно, — царь снял с лысины матерчатую пляжную корону и отер ею пот. — Ни одной идеи в башке. Почитай, неделю уже в праздности провели. Как деды престарелые. А царь на пенсии — это хуже нонсенса. События надобны. Желательно политические. А то в упадок придем. Пришли уже. Ты в последний раз-то когда шутил?

— Инкогнито, — отозвался шут. — Хорошее слово... Голландский посол часто употребляет. Красивое

слово.

— Ругательство? — спросил царь. — Это ты к чему?..

...К тайному хождению царя в народ готовились тщательно. Запачкали и порвали штаны. Покрасили сажей бороду. Сняли носки. Растрепали седины.

— Чуден Днепр... — вздохнул шут. — А ты, батюшка, и того чудней. Прямо Челкаш какой, гопник. То ли артист в тебе пропадает, то ли и впрямь от обезьян род ведем.

— Эх, взгляд-от у меня благородный излишне! — сокрушался царь. — Так молниями и пуляю! Взглядом-от могу себя выдать. Умный он у меня и решительный. А надобен глупый, потому как дурачками пойдем.

— Под бровями-то не разберут, — успокаивал его шут. — Вид у тебя, надежа, вполне идиотский. Еще в золе чуток поваляемся — и вперед!

От негласного сопровождения отказались. Ободок от короны затерли гримом. Аромат от лосьонов затерли луком. Шутовской колпак заменили на кепку. Обоих вставили в лапти. Перекрестились. И стартовали...

...Поскольку в тесной толпе царь наступил на ногу мужчине вдвое больше себя, и поскольку мужчине это совсем не понравилось, и поскольку царь как ни в чем ни бывало собрался было двигаться дальше... Короче, базарная толпа быстренько расступилась и освободила место для драки.

— Ну, ты! — мужчина был так груб, что почти не имел слов в голове, а имел только намерения. Намерения его отчетливо были представлены в виде двух набухающих кулаков, каждый размером с большое горе. — Ты... Ну... я... тебе...

— Поди прочь, — ласково сказал государь. Он мог бы, конечно, элементарно испепелить грубияна светом очей или обратить в бегство львиным рыком царского гласа. Но шут сумел таки растолковать ему смысл иностранного термина и всю прелесть тайного пребывания среди народы своя. Выдавать себя было нельзя. — Поди прочь... эта... Асмодей...

— Чаво-о?! — изумленно вылупился мужчина. Толпа единым движением потерла руки, а кто-то тщедушный в задних рядах охнул и сладенько облизнулся. Почуявший неладное шут, бросив кулек с семечками, полез через головы к эпицентру.

— Убью, — коротко сказал огромный мужчина, и немерянный кулак его, возвысившись, достиг верхней точки. — Убиваю...

Малоопытный в мирском житье государь стоял и моргал. Моргнуть ему еще оставалось никак не более двух разов. После этого царская ветвь неминуемо должна была обломиться, династия — оборваться, неторопливое течение времен — прекратиться.

— Охти мне! Рожаю! — сдавленный крик послышался ровно из того места, где находился шут. Народная гидра мигом обернула свои бородатые и сатиновые в горошек головы. Кулак замер в воздухе. Толпа взглядом обшаривала сама себя. Государь сделал неприметный шаг в сторону.

— Ой, рожу-рожу щас! Щас маленького рожу! — катаясь в пыли и мусоре, шут настолько потерял очертания, что ему верили еще несколько ценных мгновений. Государь совершил второй, не менее мудрый шаг.

— Родил!!! — крикнул шут и замер.

— Кого?!! — выдохнула толпа. Государь обогнул чье-то брюхо и через три легких прикосновения к почве был уже за углом.

— Что-то не пойму, сын али дочь... — задумчиво сказал шут, вертя в руках нечто маленькое и грязное. Толпа, вытянув шеи, глазела. — Нда, не таким хотел я видеть первенца своего. Разве ж это дитя?

— Лапоть! — выкрикнул кто-то зоркий и догадливый одновременно.

— Лапоть?! — поразилась толпа.

— В шестой раз вместо сына обувь рожаю, — сокрушенно вздохнул роженец. Лапоть он обтер рукавом и положил за пазуху.

— Юродивый! — прошелестело в ушах и упало семенем в головы. — Юродивый!! Сейчас тайное скажет...

— Скажу. Чего ж не сказать? — произнес шут, глядя в землю. — Самую что ни на есть тайну выболтаю. Самый шибкий секрет, кумовья, вам поведаю. На руки тока меня вздымите. Чтобы всем слыхать было.

Его схватили десятками бережных рук и подняли столь высоко, что заперло дух. Стал виден белеющий над рекой дворец, струящаяся к нему дорога и несущийся по ней с огромной скоростью царь.

— Государь наш... — молвил шут, со значением подняв палец. — Государь наш самый верный путь держит. Потому как вся мудрость династии теперь — в ем одном. Потому как сила ума его есть частный случай ума Господня. Который выше всяких похвал. Потому как един государь наш во образе своем и над всеми нами наднационален. На ваших же личиках, братие, ничего, кроме озорства, не написано. Опусти кулак, рожа. А государь завсегда есть номер один. Потому смирны будем и далее, и пред царствующие нози надежды своя возложим. А еще мне тут во середу анекдот такой рассказали...

...К вечеру популярность юродивого превзошла все границы. Его таскали из кабака в кабак, не давая ступить на землю. Его поили напитками и совали под нос закуски. Его слушали, открыв рты. Юродивый, не повторяясь, сыпал байками и побасенками, пил не глядя и через каждые три стакана откалывал новый тост за царствующий ныне дом...

...Государь лично встретил шута у входа. Пожав вялую ладошку, он осторожно положил ее спящему вдоль бедра. Коробочку с медалью он сунул шуту в карман.

— Ибо есть самый верный опчества сын! — сказал государь и добавил спящему на грудь сдвоенный лавровый венок.

— К тому же друг, приятель и корефан! — дополнил монарх и присовокупил к венку нагрудный, чистого золота, знак.

— Плюс ко всему великий питейных дел патриарх. Опосля меня первый, — и вложил в руку доисторической чеканки платиновый в алмазах ковшик.

— Минус отлить скорей, — пожелал ненадолго пришедший в сознание шут и был немедленно с почестями под руки в ближайший куст удовлетворен. Удовлетворен был и царь, но немного позднее, когда затихло все во дворце, когда раздались первые храпы, когда окончательно обнаглела в небе лунища, когда вылез непонятно откуда пред царский взор не прямоходящий, но зато с полным ковшиком шут и, проикав полночь, молвил:

— Продолжим...

Сказка #17

В этот день ближе к вечеру его величество, нагий и потный, сидел в бане среди квасных испарений и давал советы шуту, который неистово махал веником, усугубляя и без того патриотическую атмосферу.

— Мелко-то не маши, эконом. Крупно давай маши. Дабы в кажном углу смердело. Тоись, я хотел сказать, пахло. Ибо веник банный есть отражение народного духа. А потому подобает применять его мощно и широко. А не трястись, как субретка с веером. Ибо для хорошего духу банного усилия прикладывать должно!

— Может, еще и пукнуть для крепости? — сварливо спрашивал шут. Еженедельная субботняя баня была для него испытанием, так как государь парился обычно до полусмерти и бывал весьма недоволен, если термометр не зашкаливал. — Тебе-то, величество, хорошо. У тебя вон и личико даже вдвое помолодело. Потому как организмы толстые и лишний жар в середку не пропущают. А я — существо эфемерное. Меня ежли паром обдать — я и преставиться могу. Хошь, попробуем?

— Маши давай! — ответствовал государь, незаметно для себя самого меняя состав воздуха на менее благолепный. В бане они с шутом находились уже более двух часов. То есть, оставалось еще около трех. То есть, если государя не осенит на второй круг, что иногда случалось по причине забывчивости и неубеждаемости глаголом. Так что еще вполне расслабленно похрапывал в предбаннике служивый с чистым бельишком в корявых ручках. Еще не строилась у дверей гремящая подносами очередь с наливкой, закуской, занюхом и срочными телеграммами. Еще не пропотел государь последним нежнослезным ангельским потом и не желал еще ничего, кроме как лежать параллельно полу и хрюкать каждые пять секунд. А шут махал и плескал на камень. А пар клубился и подымался. А царь не только хрюкал, но и повизгивал. Потому что был тоже человек. А люди, как известно врачам, от свинских индивидуумов телесно отличаются мало...

Сказка #18

В этот день его величество, весь в мечтаниях о птицеподобном парении, ученым образом беседовал с боярами о путях развития воздухоплавания в отдельно взятой стране.

— Ибо кто как не человек, лучшее из созданий Божьих, первым сподобится лететь искусственным образом! Ибо кому как не нам, судыри мои, следует напрячь наши помыслы, дабы от гадов ползающих раз и навсегда отличиться!

— Да! Кто?- поддержал царя не родовитый, но с большими планами, боярин. Выпученные глазки его прошлись по всем сидящим на лавках.

— Не в том смысле! — отмахнулся от него государь. Он ценил в своих приближенных быстроту реакции и усердие, но не терпел, когда его прерывали в патетическую минуту. Царь пожевал губами, вспомнил последний абзац из прочитанной им переводной статьи и провозгласил:

— И пусть о грудь нашу бьются валом хладные ветры! И пусть не птицы мы, чтобы привычно ночевать в облаках! И пусть кажный подвиг в сем ракурсе достается нам алой кровью! Но во имя богоподобия нашего трусливые рамки да грани свои преступим! И для поколений грядущих пользы дерзновенное сие желание претворим!

— Аминь! — опять невпопад ляпнул неродовитый. -Дозволь, государь, мне первому полетать!

Царь повернул голову и остановил на нем взгляд. Вообще-то он гораздо больше хотел высказаться на захватившую его тему, чем конкретно обсуждать планы и, тем более, кандидатуры. Но слово — не воробей. А царское — так даже и не два воробья. Поэтому он насупился, почесал ногтем лысину и по прошествии минуты строгим голосом произнес:

— В общем, тому, кто первым легче воздуха окажется... Или, там, перьями обрастет... Или каким еще способом... Дарую пожизненный титул! Называться будет...- государь поскреб в бороде. И выскреб. — Называться будет "Пресмелого сердца антигравитатор почетный"! А также орден с мечами и гладиолусом. И три рубли в месяц пенсии. И по понедельникам ко мне без докладу в шапке входить. И вотчину малую о семи душах сверху. И... И довольно будет...

— Спасибо, милостивый! — всплеснув почти и не руками, а скорей культями, завопил неродовитый. Все, включая царя, глянули на него с недоумением. Просочившийся же сквозь дверную щель шут, мигом уяснив обстановку, в пояс поклонился боярину.

— Лети, милый! — сказал он, обеими руками отдавая честь и одновременно приседая в глубоком книксене. — Лети, родной! Только на тебя ведь наш надежа надеется. Птичкам да мухам привет от нас передай. Скажи, что и все там будем. Живьем. Опосля тебя. Ты у нас везде первый.

И он с поклоном распахнул перед боярином дверь. И боярин, воздев башку, ступил наружу. Намеренным образом задевая высокой шапкой притолоку. И совершенно ненамеренно взлетая вдруг ввысь! И свершая не что иное, как самый настоящий полет! Ибо шут, несмотря на худобу, парень был жилистый и пинать умел не только сильно, но даже иногда так далеко, что приходилось искать неделями...

Сказка #19

В этот день матушка-царица спекла пирог, который даже бывалых едоков испугал не только размерами, но и начинкою. Ибо плюрализм, который в последнее время овладел не только грамотными мужами страны, но и в некоторых видах простым народом — этот же плюрализм в одночасье обуял и некоторую часть дамско-бабьих рядов. В некоторых, естественно, видах. В общем, попросту говоря, пирог был одновременно с печенкой, луком, яйцами, говядиной, грушевым вареньем, яблоками, помидорами, жасмином, каперсами, гвоздикой, салом и еще двадцатью восемью ингредиентами. Поскольку размерами он изрядно превзошел стол, то вкусить его собрались в саду, на природе, на большой поляне, которая была клумбой, пока как-то раз государь, будучи под хмельком, не сплясал на ней сорокаминутного гопака.

— Кушайте, гости дорогие!- напряженно сказала матушка-царица, указуя на порезанный квадратиками пирог. Царь, довольный тем, что разнообразию еды соответствовало едва ли не большее разнообразие выпивки, схватил первый кусок и уже через полсекунды объединенными усилиями организма проталкивал его к желудку.

— Пицца! — уважительно сказал шут, ногтем отрезая маленький кусок от большого. — Сиречь, народная италийская еда. По нашему — пища.

— Куру-буру пупух фупуру! — отвечал с набитым ртом царь. За время, пока шут говорил, ломтей в царевом организме благополучно прибавилось еще три.

— Не торопись, батюшка! Молочком вот запей! — протянула ему кувшин царица. Она вполне умела обходиться без словесных комплиментов и радовалась от того, что пирог уверенно шел на убыль. Бояре, приглашенные к ужину, пихали себе в междубородное пространство каждый по два ломтя и запивали так споро, словно бы на завтра была объявлена сухая голодовка. Государь же, отъев что-то около квадратного метра и собравшись передохнуть, выступил с маленькой, но прочувствованной речью.

— Еда! — сказал он, вытирая верхнюю часть бороды нижней. — Вот что есть основа основ житийного бытия! Вон за рубежами у их сейчас ограничивать себя модно. Шкур животных не носят, табак не курят, арапов чернолицых таковыми не обзывают. Но еда! Как можно спокойно жить, зная, что кто-то сейчас жрет пирог с осетриной? Как можно чувствовать себя гомом сапиенсом, ежели питаться аки кролики — травками да муравками? Никак не можно! Ибо, истинно говорю вам : брюхо дадено человеку не только лишь для того, чтоб пуговки на ем были, но и главным образом для того, чтоб вмещать в себя все достижения мировой кулинарии. То есть, бояре, — заключил царь, — гладкое брюхо есть очевидный признак личностного развития.

Жующее большинство степенно кивнуло, а увешанное бубенчиками худое меньшинство, почесав в затылке, не согласилось.

— Не согласный я, батюшка. Умеренному в еде человеку тело легче носить, дышать свободней и шнурки самому завязывать. А также какать сподручнее. Отдача в потолок не швыряет.

Государь улыбнулся. Не потому, что оценил шутку, а потому, что в улыбающийся рот влезало поболе. Неспешная трапеза продолжилась под хоровое чавканье, хоровое же запивание и мелькание меж жующими царицы-матушки, которая угодила сегодня всем, включая себя. Она глядела, как мужчины едят, и остро чувствовала себя женщиной.

Сказка #20

В это утро его величество государь, желая порадеть отечественной науке, вместо зарядки взял во белы руки сачок и принялся лично ловить в саду порхающих и гудящих существ. С тем, чтобы, по собственным его словам, "совместить членовое размятие с пользой для отечественной жукологии, мухографии и прикладной насекомике". Личная коллекция государя насчитывала уже около полутысячи маленьких сушеных созданий и послужила основой для множества научных изысканий и опытов. В частности, путем многодневных экспериментов государем было установлено, что некоторые из насекомых способны не только размножаться, но даже любить друг друга, а также предавать, бросать, проклинать и в отдельных случаях даже осмысленно измываться. Среди научных методик, употребляемых государем, преобладало простое тыкание иголкой, однако в систематизации насекомых ему равных не находилось. Поскольку латынь считалась не столько языком, сколько пустым баловством, обозначения придумывались исключительно с применением родной речи. Поэтому в царской коллекции "хвостокрут листожрущий" соседствовал с "побегушкой многолапчатой", а "синебрюхий красноглаз" возглавлял семейство, к которому относились, в частности, "мимолет гудучий", "травояд мутнокрылый" и "шестиног уморительный". Обыкновенная муха в данной системе именовалась как "кусалица всепогодная".

Сразу за кустами крыжовника государь, погнавшись с сачком за каким-то бойко прыгающим кузнечиком, отловил не его, а поднявшуюся из травы сонную голову шута.

— Востронос бубенчатый! — весело крикнул государь и присел рядом. Шут, в виду теплого времени года ночевавший на воздухе, приветствовал государя таким мощным зевком, словно бы за ночь в его легких создался вакуум.

— Здоров буди, твое высоковеличество! — произнес он, вручную открывая глаза. И икнул попой. Это была его первая на сегодняшний день шутка.

Глава 4,
в которой мы встречаемся с серым осликом Иа-иа,
плачущей свиньей и злым медведем.

Возле самого края Леса, на берегу Вонючего пруда, стоял старый серый ослик Иа.
По жизни Иа был глубоким пессимистом. И как им не быть? Какие-то гады сперли у него последнюю бутылку самогона, которую бедный ослик хотел оставить на Новый год. В принципе он догадывался, чьих лап это работа, но Иа был умным осликом, и связываться с пьяным Кроликом и сынком Кенги было себе дороже. Поэтому Иа только горестно вздыхал и смотрел на свое скорбное отражение в грязной воде пруда. Но это были не все неприятности сегодняшнего дня. Иа опять потерял хвост. И главное, хоть убей, не помнил где. В последнее время его мучил ревматизм и склероз, из-за чего над ним смеялись все-все-все за исключением доброго и скромного Пятачка.
- Вот Пятачок настоящий друг - Скорбно вздохнул ослик. - Только давно он меня не навещал. Но ничего, я не жалуюсь. Я просто констатирую факт.
Ослик немного помолчал и решил сказать, что он обо всех, за исключением Пятачка думает.
- Фак! - Произнес с удовольствием серый ишак, очень надеясь, что его кто-нибудь услышал. Но кроме дохлой лягушки на берегу никого не было.
Ослика навещали еще реже, чем Кролика. И если от посещения Кролика всех отпугивал запах, то от Иа всех отпугивали заросли Непролазного Очень Колючего Чертополоха, из которого Иа гнал самогон. Последний раз Иа посещали на его позапрошлогоднем дне рожденья, когда Пятачок подарил ему зеленый шарик, затем все нажрались и искупали в этом пруду вяло отбивающуюся и глупо хихикающую Сову.
- Мой любимый цвет. - Пустил слезу Иа, вспоминая зеленый шарик.
Тут в близлежащих и самых больших кустах Непролазного Очень Колючего Чертополоха раздались громкие поросячьи повизгивания.
- Кто бы это мог быть? - Удивленно подумал старый бесхвостый ослик.
Для того чтобы лучше слышать Иа пошел на хитрость. Правой задней ногой Иа приподнял свое левое ухо и стал слушать.
Из кустов все отчетливее раздавались писки и вопли свиньи, а затем раздалось мощное БУМС! Со скоростью метеорита розовый снаряд вылетел из кустов и с душераздирающим воплем попал Иа в лоб.

Когда Иа очнулся, он увидел лежащего в грязи рыдающего Пятачка.
- Пятачок это был ты??? - С удивлением и гневом просипел Иа потирая копытцем шишку на лбу. Уж от этой свиньи он такого свинства не ожидал!!!
- ЫЫЫЫЫЫЫ! - Рыдал Пятачок - Мой шарик! ЫЫЫ!!! Он лопнул из-за этого поганого чертополоха!
Далее вежливый и воспитанный Пятачок крайне подробно поведал, что он думает о чертополохе и сером идиоте, который его выращивает. Остальные слова потонули в слезах и соплях.
Тут Иа услышал из кустов рев разъяренного медведя, а спустя пару секунд из кустов, по стратегической траектории вылетел Пух и упал в озеро, окатив Иа и рыдающего кабанчика волной мазута, воды и дохлой рыбы.
Намокший Иа грустно вздохнул.
Отфыркиваясь из пруда вылез Пух выдергивая из себя колючки.
- Здравствуй, осел! - Вежливо поздоровался мишка.
- Здравствуй дикобразик Пух! - Злобно ухмыльнулся Иа, за что мгновенно схлопотал в глаз.
- Аааааа... Пятак уже пришел. Это хорошо. Он тебе рассказал? - Спросил Вини.
- Чего рассказал? - Спросил в свою очередь Иа, зыркая на Пуха здоровым глазом.
- Так я и думал, что он не справиться! Хорошо что я вернулся, - пробурчал Пух и беззлобно пнул Пятачка под ребра. - А ну заткнись свиная отбивная! У нас с ослом важный разговор!
Далее последовал рассказ про Ужасного Щасвирнуса и про коварный план поимки, в котором Иа отводилась роль грузовой лошади.
- Так что собирайся! - Произнес Пух.
Иа горестно вздохнул и опустил уши. Проще было завалить стадо Бяк и Бук, чем спорить с упрямым медведем, готовым в любой момент вмазать промеж глаз.

Глава 5,
в который Тигра добывает у Совы ружье.

Весело насвистывая Тигра брел к дому Совы. Ярко сияло солнце. По небу пролетали стаи птичек и настроение Тигры было замечательным.
Сова жила в дупле старой пальмы. Уж не знаю сколько времени она присматривала подходящее дупло по всему лесу, но остановилась она на пальме. Пальма была большой, толстой и высокой. На верху, у самой кроны, росла большая гроздь кокосов, они иногда падали на посетителей, поэтому все одевали каски. Кроме Тигры естественно. Ведь все знают, что лучше всего на свете Тигры увертываются от кокосов!
- Ой! - Завопил Тигра, когда кокос упал ему на голову. - Это какой-то неправильный кокос!
Тигра быстро юркнул к двери и отчаянно задергал за шнурок, который являлся хвостом Иа.
Надобно сказать, что Тигра завел себе маленький бизнес: утром он пер хвост у Иа и продавал его Сове в виде шнурка для звонка, а вечером находчивый тигр пер шнурок у Совы и продавал Иа в качестве нашедшегося хвоста. Таким образом Тигра имел не только Иа и Сову, но и стабильный доход. Правда в последнее время Кристофер Робин прикупил значок налоговой полиции и грозился брать с Тигры мзду. Итак, Тигра отчаянно дергал за хвост-шнурок и косился на висящие кокосы. Вокруг шнурка висели различные надписи и объявления, написанные мудрой Совой.

Здес жывет Сава!
Нэ вхады да?
Денег нидаю!
Долой Пятачков!
Все наборьбу с капиетализзмом!
Зюганову урря!!!
Миня нет!
Ноу смокинг!
Званит Саве тры раза!

Но Тигра не успел прочитать эти интересные и поучительно-агитационные объявления, так как дверь открылась и на пороге предстала Сова.(Надеюсь читатель помнит, что у нее сегодня был день варенья, и к ней приходила Кенга?)
В данный момент Сова была похожа на обожравшегося страуса, который мучаясь с бодуна попытался сунуть голову в асфальт и теперь был крайне зол на весь белый свет. Очки, которыми так гордилась Сова, сползли на краешек клюва и вот-вот грозили упасть.
(Кстати! Сова была не единственной обладательницей очков. Очки еще носил Кролик, но на одной из вечеринок у Кристофера Робина, Пух заехал Кролику по очкам, поэтому одно стекло вылетело и очки превратились (к пущей радости всех-всех-всех) в очко.)
- Тигра, дорогой мой, - пьяно просипела Сова, подозрительно шаря глазами по окружающим пальму зарослям. - Ты один?
- Дарова ачкастая! - Жизнерадостно завопил Тигра. - Конечно же я один! А кого ты тут ждала? Пятачка?
Сова болезненно поморщилась: мало того, что этот полосатый так орет, так еще и Пятачка, будь он проклят, вспомнил. Сава терпеть не могла этого маленького розового свина. Когда Пятачок приходил к ней в гости и напивался чая случались всякие неприятные вещи, вроде локального потопа, который Пятачок почему-то никогда не убирал, а быстро извинившись линял домой. Тем более, у Пятачка был противный голос, он напоминал голос Крошки Ру, которого Кролик, ради шутки разумеется, запихнул в унитаз Совы на прошлое Восьмое марта.
Тут Тигра узрел остатки праздничного стола и пустил обильную, богатую ферментами слюну, которой позавидовала бы даже собака Павлова.
- Эээээээ... Сова. - Отчаянно сглатывая, произнес голодный зверь. - У тебя случайно есть чего-нибудь сожрать?
Cова выдала из себя одну из самых теплых улыбок, способною по температуре соперничать с тем самым айсбергом, который вмазался в Титаник.
- Конечно Тигра, проходи. На кухне еще осталось немного чая.
После часового распивания чая, ведь Тигры самые лучшие распивальщики чая, полосатая сволочь решила приступить к делу. В виду деликатности ситуации и жадности Совы, разговор надо было начинать издалека.
- Старая курица. - Начал Тигра. - Ты раз о каком-то ружье обмолвилась. Одолжи на время. А?
Желтые глаза Совы алчно блеснули, и Тигра горестно вздохнул, торг предстоял нешуточный.
Буквально через два часа из пальмы Совы выскочил Тигра, который опрометью побежал к дому Пуха. В руках он сжимал прапрапракакой-то дедушкин старый мушкет.
Ну вот! Теперь придется попотеть! Жадная Сова сменяла мушкет на 15 шнурков, которые Тигра обещал доставить в ближайшие пятнадцать дней. По одному шнурку в день.
По тропинке, залитой солнечным светом, Тигра спешил к Пуху. О Зарядах должен позаботиться Крошка Ру.

Глава 6,
в которой Крошка Ру прет у Кенги пачку соли.

Почесывая на подбородке двухнедельную щетину на кухне стоял Крошка Ру. С высоты своего двухметрового роста он тоскливо поглядывал на дверь, ища путь отступления от разъяренной Кенги, которую сегодня сбила розовая комета. Теперь Кенга вымещала все свое зло на Крошке Ру, втянувшем свою небольшую и необремененную интеллектом голову в широкие плечи.
- Ру, дорогой мой, ну выпей еще кружечку рыбьего жира! Ты ведь не хочешь стать таким корявым лохом как Пятачок или таким тупорылым кренделем как Пух? - Не унималась Кенга и сунула под нос сынка двухлитровую кружку, которая испускала запах почище чем стомильоновмиллиардов Кроликовых нор.
- Ну же! Будь хорошим мальчиком. Выпей. - Не унималась сердобольная мамаша, тыкая Ру пальцем в живот. - Не упрямься мой маленький.
Ру конечно же мог слинять, но Кенга его все равно бы поймала и намяла бока, несмотря на большой рост Ру.
"Когда же эта старая карга отбросит копыта?" - С тоской подумал Ру.
Последние несколько месяцев Кенга начинала его доставать. Ру несколько раз хотел утопить ее в ванной или стукнуть топором, но не мог набраться храбрости.
С самого утра начиналось:
- Ру! Котик! Убери постель!
- РУ! ВЫПЕЙ РЫБИЙ ЖИР!
- Ру! Вымой уши! Ты ведь не хочешь походи на этого забитого шланга-Кролика?
- РУ! ПРОГЛОТИ РЫБИЙ ЖИР! РУ ну не упрямься! Ты должен вырасти и стать большим и сильным.
(Куда уж больше? С удивлением хлопал глазами кенгуренок.)
- Ру! Поздоровайся с Кристофером Робином! Покажи какой ты вежливый.
-РУ! СЪЕШЬ ТЫ НАКОНЕЦ ЭТО РЫБИЙ ЖИР!
-РУ! РЫБИЙ ЖИР!!!
-РУ! РУ! РУ!
- Ру !Ты оглох?!!! - Спросила Кенга, держа под носом у замечтавшегося Кенгуренка жутко пахнущую кружку. - Спустись на землю, выпей лекарство и иди чистить зубы!
Ру грустно посмотрел на кружку, затем на Кенгу, потом снова на кружку.
"Выпить что ли? А потом пойти и напиться!!! Правда уже без Кролика." - С еще большей грустью подумал Ру.
Он любил этого старого серого маразматика. Хотя этому Щасвирнусу он не завидовал. Надо же! Сожрать Кролика который не только полностью заспиртовался, но и провонял тухлой капустой. По неотягощенной разумом физиономии кенгуренка расплылась идиотская улыбка.
- РУ! - Кенга начинала сердиться. - ПЕЙ СЕЙЧАС ЖЕ!
"Эх! Ладно!" - Подумал Ру, задержал дыхание и в один присест осушил кружку. В желудке Ру взорвалась атомная бомба, а из глаз ручьем потекли слезы. Немного сфокусировав взгляд и восстановив дыхание Ру увидел, что Кенга уже занята приготовлением обеда, а цель его прихода на кухню, то ради чего он вытерпел такие муки, стоит на столе без присмотра. Ру протянул свою лапу и сграбастал упаковку столовой соли. Патроны были добыты.
Уже через несколько секунд, огромными прыжками Ру несся на встречу с Тигрой.

Глава 7
(последняя и самая короткая),
в которой рассказывается как началась охота
на ужасного Щасвирнуса и чем все это кончилось.

Если бы кто-то в этот чудесный день оказался в северной части Леса, то заметил бы довольно странную и забавную процессию.
Впереди, еле держась на прямых ногах и поминутно меняя цвет (от бледно-розового до светло-салатового) вышагивал Пятачок.
(Надобно отметить, что Пятачок отказывался быть приманкой. У свина сразу нашлась куча дел, но ему припомнили знаменитую фразу о том, что до Пятницы он совершенно свободен. Поняв, что отвертеться ему не удается, Пятачок перевел стрелки на Крошку Ру. Но Тигра вытаращил глаза и страшным голосом сказал, что Щасвирнус отнюдь не идиот и что на такую здоровую тушу он не броситься. Еще он сказал, что для поимки Щасвирнуса нужно Крайне Маленькое И Безобидное Существо, которое он сразу сможет съесть, например Пятачок. Пятачку пришла идея послать всех нафиг и бухнуться в обморок, но его остановила хмурая физиономия Пуха. Попробуй! Упади тут! Тебя тут же пнут под ребра! Поэтому маленькому трусу ничего не оставалось, как согласиться.)
Итак...
Впереди, еле держась на прямых ногах и поминутно меняя цвет (от бледно-розового до светло-салатового) вышагивал Пятачок. За ним, на довольно приличном расстоянии вышагивал Пух, крепко сжимая в лапах мушкет Совы, начиненный солью. Еще дальше шли, прижимаясь друг к другу все-все-все. А еще дальше, еле виднеясь на горизонте, шел Тигра, так как Щасвирнусы крайне бояться Тигров и чтобы его не спугнуть Тигра шел позади всех.
Тихими, крадущимися шагами все-все-все брели к норе Кролика. Вдруг из-за большого и толстого дерева раздался ужасный и пугающий звук. Пятачок подумал, что даже целое стадо Бук не будет так ужасно шуметь. От страшного шума, чем-то похожего на храп Кролика, с веток дерева дождем сыпались листья.
- Вот он! Щасвирнус! - Взвизгнул маленький кабанчик и намочил штаны. - Стреляй, Пух! Стреляй.
Сделав поправку на ветер и зажмурив оба глаза, Пух нажал на курок.
РАЗДАЛСЯ УЖАСНЫЙ И НЕМНОГО УДИВЛЕННЫЙ РЕВ!
Далее произошло множество событий: от отдачи Пух отлетел на несколько метров и сшиб Сову, которая ехала на Иа разглагольствуя о пользе дверных шнурков. Сова грохнулась с ослика и разбила очки, а Иа от неожиданности проглотил свои вставные зубы. Тигра, который лучше всех охотится на Щасвирнусов взобрался на самую верхушку самого большого дерева и зажмурил глаза. (Ведь всем известно, что тигры самые большие не любители высоты.) Крошка Ру, недолго думая, бухнулся в обморок. Пятачок издал пронзительный визг кота, который только что узнал, что его любимая хозяйка собралась его кастрировать, и последовал примеру Ру.
Но самое главное, что из-за дерева выскочил сонный и немного расстроенный Кролик, который весьма популярно и доступно объяснил окружающим ,что он думает о тупорылых кренделях, которые дают другим тупорылым кренделям огнестрельное оружие и что он, Кролик, с ними собирается сделать, когда немного опохмелится.
- Оййййй! Кролик! - Вылупил глаза Пух. - А тебя разве не съели?
- Кто? - Удивленно моргнул Кролик.
- Щасвирнус.
- Какой такой Щасвирнусс?
Тут все-все-все, даже очнувшийся Пятак стали объяснять о записке и страшном Щасвирнусе. Теперь уже Кролик обнажил свои покрытые кариесом резцы в улыбке и засмеялся. Все-все-все смотрели на Кролика как на шизика, пока он им не объяснил, что было написано в записке.
Тут уже почти все начали весело смеяться и показывать пальцами на тупую свиную рожу. (Как вы поняли не смеялся только Пятачок, которому стало Очень стыдно и Тигра, который никак не мог спуститься с дерева.)
Пятачку было так стыдно, что бедная неграмотная хрюшка опрометью убежала домой, где просидела безвылазно целый месяц изучая азбуку. И, когда Пятачок вышел из дома, он стал шибко грамотным и всех удивил.
Но это уже другая история.

К О Н Е Ц

Глава 4,
в которой рассказывается о том, как Пятак пытался уснуть.

Этим утром Пятачок проснулся рано. Если быть совсем точным Пятачок вообще не мог уснуть.
Вначале маленький свин ворочался на жестком полу, мечтая как будет жрать желуди, слушая восхваления всех-всех-всех, но, хорошенько пораскинув свинячьими мозгами Пятачок понял, что в лучшем случае получит только желуди, а всю славу Пух заберет себе. Поэтому маленький свин, кряхтя поднялся с пола и быстренько составил контрактное обязательство, в котором всю славу он присуждает себе.
Затем, не подумав Пятак подошел к кровати с заснувшим медведем и стал тормошить Пуха подсовывая ему контракт.
Следующий час в домике Пятачка раздавались отчаянные визги испуганного кабанчика и рев разбуженного медведя.
После того как Пух отправился спать, потирая отбитый кулак, Пятачок не мог заснуть из-за болей во всем теле. Пол показался ему еще более жестким, поэтому он пошел на кухню заварить чаю, но опрокинул гору немытой посуды, которая осталась еще с прошлого Нового года, устроив таааакой шум, на который снова проснувшийся Пух ответил отборными, трехэтажными словами, смысл которых сводился к пережравшейся и В КОНЕЦ обнаглевшей свинье.
Пятачок обалдело сидел на полу кухни и своим еще не оформившемся поросячьим сознанием как губка впитывал такие непонятные, но жутко интересные слова.
Уже в третьем часу ночи маленький розовый поросенок ползком пробрался к месту своего лежбища и уже почти заснул, но тоскливый вой, который в этот самый момент испустил проклятый Тигра, прогнал такой долгожданный сон. Со скорбным стоном Пятачок поднялся с пола и решил сходить по большому, подумать о жизни, но споткнулся об разбросанные по полу не стираные носки спящего медведя и с отчаянным визгом шлепнулся на пол.
Мгновенно последовал грозный рык проснувшегося медведя и по баллистической траектории в ухо Пятачка влетел вонючий валенок Пуха.
Потирая ушибленное ухо, Пятачок решил, что поход по большому не стоит жизни и по-пластунски направился к своей лежанке. Наконец к пяти утра, когда даже замерзший Тигра наконец-то заткнулся, сон подкрался к Пятачку и мгновенно отпрянул, так как Пух начал храпеть. Конечно же, Пуху было далеко до высокохудожественного храпа образованного Кролика. Этот храп не способен был сорвать листья с дерева. Он лишь немного сорвал штукатурки с потолка и расколол унитаз Пятачка.
С тяжелым вздохом Пятачок накрыл голову подушкой, но это нисколько его не спасло. Затем маленький хряк попробовал свистеть, но получалось только шипение и побегавший в это время перед домиком Пятачка Маугли, подумал, что Мудрому Каа на старости лет захотелось молоденькой поросятинки. Поняв, что свистом делу не поможешь, Пятачок стал кидать в храпящего Пуха вначале предметы полегче, но постепенно дело дошло до старого дедушкиного утюга, который, вот незадача, угодил мишке прямо по хоботу.
Раздался рев!
Через несколько минут Пух с отбитыми ногами отправился досматривать сон про много-много сладкого меда, а Пятачок остался лежать на полу, пуская слюну и, уставившись в потолок взглядом одуревшего от счастья наркомана.
Наконец в 7 утра сон сжалился над несчастной хрюшкой и пришел к Пятачку, но лишь на пару минут, потому как в 7.02 Пух пинком под ребра разбудил поросенка и вежливо осведомился, как долго наглая свинья собирается дрыхнуть и не принесет ли она Пуху немного кофейка?
Вот так и вышло, что Пятачок практически не спал. Поэтому маленькая свинка дала зарок не оставлять Пуха у себя на ночь ни при каких обстоятельствах. Пожелав Пуху всего хорошего в деле с Кроликом и Иа, Пятачок схватил свой старенький голубенький зонтик, который он слямзил еще в детском саду у воспитательницы и вышел под дождик.
Затем, отойдя от домика несколько метров Пятачок вспомнил, что забыл попросить Пуха захлопнуть дверь, когда тот будет уходить. Но шлепать обратно по лужам под взглядом висевшего Тигры желания не было никакого, и Пятак, понадеявшись на опилки в голове Пуха, пошел дальше.

Глава 5,
в которой рассказывается о том, как Пятачок встретился со
сбежавшим из зоопарка Слонопотамом.

В этот промозглый осенний день моросил мелкий холодный дождик. Любовь собаки Баскервилей - густой английский туман накрывал весь лес сказочной белой шапкой.
Пятачок высморкался в нестиранный носовой платок, который выиграл в покер у Кролика и, протянув руку, двинулся вперед по едва-едва виднеющейся в тумане тропинке. Храбрый свин чувствовал себя как тот ежик из страшного мультфильма про туман. И это ему не нравилось больше всего. Того и гляди чья-то костлявая рука выскочит из этой таинственной мглы и схватит Пятачка за его толстый хрюльник.
Тут поросенок поддался панике и с воплем тут же затихшем в тумане, бросился бежать сломя голову. Но далеко убежать маленькой свинке не удалось. Из молочной мглы выплыло дерево и врезалось Пятачку в лоб. Раздалось звонкое БЗАААННННГ!!! И Пятачок отправился в страну снов...

Очнувшись, Пятачок сел под деревом и попытался сфокусировать взгляд, потирая большую шишку на лбу. Взгляд Пятачка ловил две большие серые горы, находящиеся прямо у него под носом. Горы иногда шевелились. Тут, наконец, фокусировка маленьких поросячьих глаз пришла в норму и две большие серые горы превратились в одну не менее большую серую тушу, в которой опешивший Пятачок узнал причину всех своих страхов - СЛОНОПОТАМА!!!
Слонопотам был большой, серый и крайне недружелюбный. У него был большой хобот, бивни, маленькие голодные глазки и огромнейший набор полуметровых зубов, способных перекусить дерево, в которое не далее как пять минут назад вмазался лобешником поросенок.
Пятачок изумленно уставился на Слонопотама. Слонопотам радостно уставился на так кстати свалившийся на него завтрак и плотоядно облизнулся.
"МАМА!" - Подумал маленький свин, наблюдая за большим лиловым языком зверя.
"Не поможет!" - Подумал Слонопотам тихонечко подвинувшись к Пятачку.
"Милиция!" - Испуганно подумал Пятак, так как его вопль застрял где-то в области пищевода.
"Тем более!" - Подумал Слонопотам мысленно оценивая с какой стороны приступить к завтраку.
В штанах у маленькой хрюшки стало сыро и тепло. Тут Пятачок понял, что пришла его смерть и в страхе начал действовать. Он сделал то, что могло сделать Очень Маленькое существо.
Он заорал. Да как!!!
Вопль зародился где-то в начале кишечника и походил на тоненький писк возбужденного комара. Он все нарастал и нарастал. И вот уже тоненький писк перешел в громоподобнейший рев, от которого задрожала земля, и упало несколько вековых деревьев. От вопля Пятачка Тигра вцепился в дерево и мелко-мелко задрожал, Пух подавился недопитым кофе, а Кролик со страху залез под больничную койку и отказался делать клизму. Чего уж там говорить о Слонопотаме, который никак не ожидал от маленького завтрака такого! Челюсть у Слонопотама упала и больно отдавила ему передние ноги, а глаза выросли до размеров беременной Кенги.
Но Пятачок уже не видел этого, так как бросив на произвол судьбы свой маленький синий зонтик, задал большого стрекача от не оправившегося от изумления Потама.
Минут через пять, обессиленный свин упал в первую попавшуюся лужу и, вывалив язык, попытался отдышаться. Где-то далеко в уже начинающем расходиться тумане раздался разочарованный рев Слонопотама упустившего свой завтрак.
"А может послать всех к черту вместе с этим противным Тигрой и уехать в отпуск? Туда где нет этих гадких Слонопотамов! - С тоской подумал Пятачок. Спасение Тигры ему стало сугубо фиолетово. Но перед взором поросячьих глазок предстала рассерженная физиономия Пуха и мысль слинять умерла едва родившись.
Пятачок встал из такой приятной лужи и зябко ежась под холодным дождиком, продолжил путь к дому Кристофера Робина.

Глава 6,
в которой Пух находит Иа.

После того как Пятачок вышел за дверь Пух еще немного повалялся в постели попивая кофе и, прислушиваясь к шуму дождя и вою Тигры. Все складывалось неплохо. Эту трусливую свинью он уговорил, и осталось только отыскать Осла и вытащить Кролика из больницы.
Когда Пух делал очередной глоток горячего и отвратно приготовленного кофе (чего взять от свиньи!) откуда-то из далека раздался страшный рев. Пух подавился кофе и остатки пролил из чашки на постель Пятачка.
- Ух, ты! - Злорадно подумал Пух. - Пятачок, наверное, штаны обмочил со страху.
Затем Пух резко вскочил с постели и, подбежав к двери высунул на улицу голову. Кроме тумана, желтых падающих листьев и больших луж там не было ничего.
- Никого. - Облегченно подумал Пух и перевел дух.
На дереве стал тоненько подвывать заткнувшийся было Тигра.
- Ну...не совсем никого. - Уже зло подумал Пух, косясь на полосатую кошку, которая с земли казалась меньше блохи обитающей в шерсти Кролика.
Поход через туман не очень обрадовал плюшевого медвежонка. Но, немного поворчав для приличия и надев галоши и плащ-палатку Пух вышел под дождь. Он захлопнул дверь домика Пятачка и, шлепая по лужам, направился к кроличьей норе. По имеющейся у него информации Иа-иа надо было искать там.
Напевая только что сочиненную ворчалку, речь, в которой шла о сером ишаке и его хвосте Пух почувствовал крайне характерный запах, доводящий в некоторые дни до стойкого желания кого-нибудь замочить - это был запах тухлой квашеной капусты.
- Ага! - Многозначительно пробормотал Пух себе под нос. - Ага!
Он немного постоял под дождем, а потом снова произнес:
- Ага!
Какая-то мысль ускользала от Пуха. Медвежонок напряг опилки в голове и подумал: "Запах - это Кролик. Факт! Но... Кролика нет. Он в больнице. Это тоже факт! Тогда кто же воняет? Че-то не то! Че-то не сходится."
Пух еще неделю проторчал бы под дождем, если бы ему навстречу, продираясь через кусты, не вышел серый и грустный Иа. От Иа жутко пахло тухлой капустой и нафталином.
- Ага! - Подумал Пух. Все встало на свои места.
- Доброе утро медвежонок Пух. Если его можно назвать добрым. В чем я лично очень сомневаюсь. - Трагическим голосом, более присущим на похоронах богатого дядюшки поздоровался несчастный ослик.
- Доброе, доброе! Там где водятся такие муфлоны как ты, утро всегда доброе. - Ответил вежливый мишка, жутко радуясь, что не пришлось переться пять километров до норы Кролика.
Иа посмотрел на Пуха взглядом, которым Ленин смотрел на буржуазию и печально вздохнул, опустив свои длинные уши, по которым стекали капельки дождя. Обычно Иа был ворчлив, грустен и глубоко пессимистичен, но после того как на охоте за Щасвирнусом Иа проглотил свои вставные зубы, он мучался тяжелым запором и стал просто невыносим.
- Послушай Осел, ты Кролика случаем не встречал? Или он еще в больнице? - Спросил Пух, потирая за ухом.
- Это какого Кролика? - Подозрительно сощурил глаза Иа. - Уж не белого ли?
- Белооого?!! - Крайне удивился Пух. - Иа, тебе противопоказан запах капусты и выпивка. В нашем лесу существует только один Кролик. Он серый и вечно пьяный. Припоминаешь?
Тут из соседних кустов выскочил белый кролик в цилиндре и жилете. У кролика были большие часы и красные глаза. Он вел себя как Пятачок, которому кинули в штаны лимонку с вырванной чекой, и она вот-вот грозила взорваться. Кролик озирался по сторонам и шарахался от каждой тени.
- Ах, спасите, помогите! Ой-ей-ей! - Вскрикнул он жалостливым голоском и прыгнул в нору скрытую в траве.
Пух сидел на земле с отвисшей челюстью, рискуя устроить себе ее вывих. Тут из кустов выскочила какая-то девчушка в синем сарафане и, пробежав через дорожку, прыгнула в нору за кроликом.
- Мдааааа... - подумал Иа.- Куда катится молодежь? И с кого берет пример? Эта Алиса?.. Грустно.
- Пошли отсюда Иа. - Торопливо проговорил Пух, вскакивая на ноги и направляясь по залитой дождем и засыпанной опавшими желтыми листьями тропинке. - Нам тут еще Чеширского кота с Бармаглотом не хватало!
Иа трагически вздохнул, отряхнулся от дождливых капель и потопал по тропинке за скрывшемся в тумане Пухом.